Читаем Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934) полностью

Инвалид на костылях,Вижу прежние сраженья,И биваки все в огнях,И часы отдохновенья.Слышу вальса томный зов,Вихорь вьющегося зала,И условный бой часовВ миг свиданья после бала.24 сентября 1926

XVII. Древность

Древность тем и хороша,Что пред нею мы как дети,Что бессильно к ней душаЛьнет сквозь прах тысячелетий,Что какой-то дивный ликВозникает там, чудесен,И немой его языкВдаль влечет, как гений песен.14 декабря 1927

XVIII. Платон. «Ион». 534

У вод медовых, в кущах музИ я, друзья, летал пчелою,И я познал живой союзПокорной песни с красотою.И я был легок и крылат,И я доступен был творенью,Едва бессмертные велятБезумно вспыхнуть вдохновенью.10 апреля 1928

XIX. В библиотеке

Сыздетства спутанных тропинокМне мил затейливый язык,И в вашу комнату новинокВступать я бережно привык.Гляжу признательно по полкам,Впиваю бодрую струю,И сколько там я тихомолкомДрузей и близких узнаю.14 декабря 1927

XX. Старый знакомый

Как хорошо знакомый томНайти в библиотеке дачной,В забытом уголке лесном,Без корок, без одежды брачной.Как речи милые давноЖивой и тайной страстью вспыхнут,Когда сосна стучит в окноИ шумы дня в молчаньи тихнут.И мысли стройной красотаС ночной сольется красотою,И эта дивная четаПотянет думу за собою.16 июля 1930

XXI. Его муза

Друг, не хули его гравюры:У ней так четки все черты,И толстощекие амуры,И бледнолицые цветы.У ней, жеманницы гостиных,Такой изысканный наряд,И серый пепел кос недлинных,И затаенной неги взгляд.25 февраля 1931

XXII. Третий год пятилетки

Ей только третий год, а мне-то…И все ж, доколе бог велит,Судьба усталого поэтаНад черной пропастью хранит.Над пропастью, куда, как ветки,По легкой воле ветерка,Скользят и дни, и пятилетки,И грузно рушатся века.3 января 1931

XXIII. Вослед

Ф. Сологубу

Еще одна допела лира.Какая боль, кому пришлосьИз светлого земного пираПереступить в ночной хаос.Иль наши горести как тени,И точно тщетный всплеск кадилВ огне негаснущих прозрений,В заре непознанных светил?..14 декабря 1927

XXIV. Могила Тамерлана

Века скользят, а всё онаЖива, могила Тамерлана,Как будто вечность сужденаМечте кочевника-титана.Стоит под куполом глухимНа зное юга над песками,Навстречу мертвым и живымВзирая мертвыми очами.«Всё миновало, всё прошло,Всё тлен пред вечностью моею,Я жизнь и смерть, добро и злоПереживу и одолею».24 ноября 1929

XXV. AKO[2]

Костяшки бережного счета,Сверканье стройного окна…Течет привычная работа,Поет беспечная волна…И чуть вдали мелькнут, как тени,В безлюдье диких берегов,И клекот волн, и треск крушений,И крики гибнущих пловцов.21 ноября 1931
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное