Упущенные Возможности

— Садись,Борисов — он кивнул на стул у своего стола — Я лейтенант Сидоров, дознаватель отдела. Сейчас мы тебя быстренько опросим, и покончим уже с этой дракой.

— Покончим? — я не очень понимал, что происходит, и как себя вести.

Большой кабинет тонул во мраке, лишь мы с Сидоровым, сидели в круге света от настольной лампы.

— Остальных судья уже отоварила. Ты последний остался.- лейтенант Сидоров всем своим видом выражал удовлетворение сделанной работой. Выдернул из пишмашинки лист бумаги — на вот, ознакомься. Если есть возражения, или уточнения, вот тебе листок, вот ручка, пиши. А я чайку соображу. Ты будешь?

— Не откажусь. Быстро тут увас.

— А чего тянуть? — он воткнул в розетку вилку электрочайника, и снял с настенной полки две кружки, сахарницу… Тут я увидел, лежащие чуть в сторонке свою ксиву, пропуск в Кремль, и паспорт.

— А вдруг я у психиатра наблюдаюсь? Или болею чем, сознание вот теряю.

— Дежурный психиатр, профессор Гершензон, всех освидетельствовал. Среди задержанных нет больных, психов и невменяемых. А ты напился, и стулом по башке получил, вот и сомлел. Ты читай давай, и так с ерундой весь вечер вожусь.

Документ называется ' Обвинительное Заключение'. Я поморщился. Дознаватель⁈ И обвинительное заключение⁈ В остальном — обычный милицейский протокол.

Гражданин Борисов Р. О., находясь в пьяном виде, в кафе по адресу… со сцены оскорблял посетителей, и пел про них оскорбительные песни. Чем спровоцировал драку, в которой принял участие. В процессе драки, нанес легкие побои гр. Пуляеву П. С… действия Борисова подпадают под ст…Исходя из вышеизложенного — передать дело в суд.

— Все верно написано, — сказал я- у меня пара вопросов.

— Давай — Сидоров налил кипятку в кружки, сыпанув в них же по щепотке чая и по две ложки сахару.

— Со мной девушки были, они здесь?

— Сдурел что ли? Кто же женщин за драку закроет?

Эвона как у них!

— А где они, не знаешь?

— Их мой напарник опрашивал, ушли наверное- лейтенант пожал плечами, и отхлебнул одуряюще пахнущего чая. — они, поди уже дома спят. Ты часа три в отключке валялся.

— А я-то как здесь оказался? — чай оказался вполне себе дарджилинг.

— Администратор кафе наряд вызвал. Ну, они и приехали, с дружинниками. Всех построили и загнали в автобус. И тебя привезли.

— Со мной еще парень был, Гриценко. Его тоже закрыли?

— Во-первых, все свидетели, показали, что он лишь защищался. Вдабавок, он рабочий. Так что, он наверное, девушек твоих по домам и отвел.

— И что же мне светит?

— Остальные получили по году. Только эти двое — он глянул в список, что лежал отдельно — Пуляев, и Федоров, что тебя стулом отходили, на полтора года присядут. Вот же, бля! На них пахать можно, а туда же, — поэты! Так что, можешь уже морально готовится.

— А ничего что я, типа потерпевший?

— Если бы ты только отбивался, то и разговора не было. Пятнадцать суток, и гуляй. Но ты активно участвовал в драке, которую и спровоцировал. Так что — поедешь вслед за ними, лес валить.

— И что, так запросто коллегу к зекам кинешь?

— Да какой ты коллега? Носишь за руководством тапочки. Тебе бы выехать хоть раз в адрес, на бытовуху. Тогда б еще… А так… в тепле, сыт, пьян и нос в табаке. Даже драки устраиваешь. Совсем вы там, в ГБ берега потеряли. Милиции что, заняться нечем, по-твоему?

Так дальше и перебрасываясь фразами, мы попили чаю, и он сказал:

— Ну что, напился? — спросив это, он складывал в картонную папку бумаги, мои документы, и подписанное мной Заключение.

— Да, было вкусно — поблагодарил я.

В кабинет зашел выводящий, что меня сюда привел. Сидоров протянул ему папку с документами, и напутствовал:

— Ну, удачи.

— Куда меня?

— К судье, она поди заждалась — пожал плечами лейтенант. –бывай.

Длинный коридор, с солидными, двустворчатыми дверьми по обеим сторонам, упирается в стену, и сворачивает налево. Выводящий, или как тут его называют?, был флегматичен, и шел не за спиной, а рядом. Я мысленно чесал репу, и размышлял о том, что как не крути, но срок мне, похоже, впаяют. Условный, ясно дело. Гершензон зря болтать не будет. Но социалистическое правосудие мне нравилось. Набуровил? Пожальте бриться. Невзирая, и вопреки.

Тем временем, мы свернули в коридор, ведущий к залу суда. И я подумал, что пожалуй, лучше бы мне получить реальный срок.

На скамейке у высокой двустворчатой двери, с табличкой «Судья», сидела Александра Илларионовна Воронцова, собственной персоной. Длинные ноги трогательно поджаты под скамейку, прямая спина, хрупкие плечи, нежная шея и гордый поворот головы, с заложенной за левое ухо тяжелой прядью волос. Увидев нас она встала, и уставилась на меня. Потом нахмурилась, и сказала:

— Я просила скандал, а не оскорбления и драку, Борисов.

Точно. Нужно садится реально, мелькнула у меня мысль. Иначе наверняка пришибу я ее. От немедленного осуществления, меня удержало присутствие мощного выводящего рядом. Еще мелькнула мысль, что это молодое туловище, что мне досталось, набито всей этой молодой хренью, что так подстегивает эмоции. Сам-то я, уже давно не реагировал на такие вещи так бурно. Хотя и злился, конечно.