Ур

– Мы не знаем, что происходит, – сказало существо в желтом плаще. – В этом все дело. Экспериментальная программа, которую ты сдуру открыл, отчетливо видит будущее на шесть месяцев вперед… и в очень узкой географической области. За пределами шести месяцев поле предсказания тускнеет. За пределами года все в полном мраке. Как видишь, мы не знаем, что ты с твоим юным другом мог натворить. А раз так, то не можем исправить вред, если он есть.

С твоим юным другом. Значит, они знают о Робби Хендерсоне. Сердце Уэсли упало.

– Существует ли какая-то сила, управляющая всем этим? Ведь существует, да? Когда я открыл УР КНИГИ в первый раз, то видел башню.

– Все служит Башне, – произнесло человекоподобное существо в желтом пыльнике, и коснулось страшной пуговицы на своем плаще с неким почтением.

– Тогда откуда вы знаете, что я ей не служу?

Они не ответили. Лишь смотрели черными, хищными, птичьими глазами.

– Знаете, я не заказывал это устройство. То есть… я заказал «Киндл», это правда, но не тот, что получил. Он пришел сам по себе.

Повисла долгая тишина, и Уэсли понял, что внутри этой тишины вертится его жизнь. Во всяком случае, жизнь в его понимании. Он может продолжить существовать в каком-то виде, если два этих существа увезут его в своей отвратительной красной машине, но это будет темное существование, возможно, существование в неволе, и он полагал, что сохранить рассудок ему удастся недолго.

– Мы думаем, что произошла ошибка в поставке, – наконец заключил молодой.

– Но наверняка вы не знаете, да? Потому что не знаете, откуда оно пришло. Или кто его послал.

Снова тишина. Затем старый произнес:

– Все служит Башне.

Он встал и протянул руку. Она замерцала и превратилась в лапу. Замерцала снова и стала рукой.

– Дай его мне, Уэсли из Кентукки.

Уэсли из Кентукки не пришлось просить дважды, хотя руки тряслись так, что казалось, он возится с замками портфеля несколько часов. Наконец, портфель открылся, и он протянул розовый «Киндл» старому. Существо уставилось на устройство с выражением безумного голода, от которого Уэсли захотелось закричать.

– Я думаю, оно больше не работает, и…

Создание схватило гаджет. На секунду Уэсли коснулся его кожи, и понял, что эта плоть имеет собственные мысли. Кричащие мысли, которые неслись по своим непостижимым марашрутам. На это раз он в самом деле закричал… или попытался. Наружу вырвался лишь тихий придушенный стон.

– На этот раз мы даем тебе уйти, – сказал молодой. – Но если что-то подобное случится снова… – он не закончил. Заканчивать не требовалось.

Они направились к двери, полы их плащей издавали отвратительные хлюпающие звуки. Старый вышел, держа в руках-лапах розовый «Киндл». Второй чуть задержался и обернулся к Уэсли.

– Ты понимаешь, как тебе повезло?

– Да, – прошептал Уэсли.

– Тогда скажи спасибо.

– Спасибо.

И он вышел, больше не сказав ничего.

* * *

Он не смог заставить себя сесть на диван или в кресло, которое – еще до Эллен – казалось, было его лучшим другом в мире. Он лег на кровать и скрестил на груди руки, пытаясь справиться с дрожью, которая рвалась наружу. Свет не выключил, не видя в этом никакого смысла. Он был уверен, что не сможет заснуть неделями. Возможно, никогда. Наконец, стал засыпать, но снова увидел эти жадные черные глаза и услышал голос: «Ты понимаешь, как тебе повезло?».

Нет, о сне можно забыть.

И с этими мыслями, сознание покинуло его.

VIII – Эллен

Уэсли проспал до девяти утра, когда его разбудила мелодия «Канона ре-мажор» Пахельбеля. Если ему и снились сны (о розовых «Киндлах», женщинах на стоянках придорожных кабаков, или низких людях в желтых плащах), он их не помнил. Осознавал только, что кто-то звонит на мобильный, и это может оказаться человек, с которым ему отчаянно хотелось поговорить.

Он вбежал в гостиную, но звонок прекратился, прежде чем он успел вытащить трубку из портфеля. Уэсли раскрыл телефон и увидел У ВАС 1 НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. Он включил воспроизведение.

– Эй, приятель, – произнес голос Дона Оллмана, – думаю, тебе нужно проверить утреннюю газету.

И все.

Он больше не выписывал «Эхо», но ее получала соседка снизу, старая миссис Ридпат. Он сбежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки, и точно, газета торчала из почтового ящика. Потянувшись за ней, он замешкался. Что, если этот глубокий сон был ненастоящим? Что, если ему вкололи какую-то анестезию, и переместили в другой Ур, в котором авария все-таки случилась? Что, если Дон звонил, чтобы подготовить его? Предположим, он откроет газету и увидит черную рамку, которая служит похоронным крепом во всех газетах мира?

– Пожалуйста, – прошептал он, не зная, кого умоляет – Бога или эту таинственную темную башню. – Пожалуйста, пусть это будет мой Ур.

Онемевшей рукой он взял газету и развернул ее. Рамка была на месте, охватывая всю первую полосу, только не черная, а синяя.

Цвет «Сурикат».