Ур

Бармен и пара клиентов туповатого вида стояли в дверном проеме, уставившись на них. Канди Раймер сползла вниз по стене и теперь сидела, истерично рыдая и прижимая руки к распухшему лицу.

– Почему все меня ненавидят? – слышалось сквозь рыдания. – Почему все такие злые?

Уэсли тупо смотрел на нее, его гнев ушел. Вместо гнева возникло чувство какой-то безысходности. Можно сказать, что пьяный водитель, из-за которого погибнет, по крайней мере, одиннадцать человек – это порождение зла, но здесь он никакого зла не видел. Только всхлипывающую алкоголичку, сидящую на потрескавшемся и поросшем сорняками бетоне стоянки у придорожного кабака. Только женщину, которая, если верить мерцающему свету петуха, обмочила себе штаны.

– Можно уничтожить человека, но нельзя уничтожить зло, – произнес Уэсли. – Зло всегда выживает. Разве не скотство? Полное скотство.

– Да, точно, а теперь пошли. Пока они вас как следует не рассмотрели.

Робби повел его обратно к «малибу». Уэсли шел послушно, словно ребенок. Его трясло.

– Зло всегда выживает, Робби. Во всех Урах. Запомни.

– Конечно, безусловно. Дайте ключи. Я поведу.

– Эй! – крикнул кто-то позади них. – Какого черта ты избил эту женщину? Она тебе ничего не сделала! Вернись!

Робби втолкнул Уэсли в машину, обогнул капот, прыгнул за руль и рванул с места. Он жал на газ, пока мерцающий петух не исчез из вида, затем сбросил скорость.

Уэсли провел рукой по глазам.

– Мне жаль, что я это сделал, – произнес он. – И в то же время не жаль. Понимаешь?

– Да, – ответил Робби. – Конечно. Это за тренера Силверман. И за Джози, – он улыбнулся. – За мою мышку.

Уэсли кивнул.

– Так куда мы? Домой?

– Еще нет, – ответил Уэсли.

* * *

Они остановились на краю кукурузного поля, рядом с перекрестком шоссе 139 и магистрали 80, в двух милях западнее Кадиза. Времени хватало, и Уэсли решил включить розовый «Киндл». Когда он попытался открыть УР МЕСТНОЕ, его приветствовало в некотором роде неудивительное сообщение: ЭТОТ СЕРВИС БОЛЬШЕ НЕДОСТУПЕН.

– Наверное, это к лучшему, – сказал он.

Робби повернулся к нему.

– Что вы сказали?

– Ничего. Неважно, – он убрал «Киндл» обратно в портфель.

– Уэс?

– Что, Робби?

– Мы нарушили Законы Парадокса?

– Несомненно, – ответил Уэсли с каким-то удовольствием.

Без пяти девять послышались гудки, и появился свет фар. Они вышли из «малибу» и в ожидании встали перед машиной. Уэсли заметил, что руки Робби сжаты в кулаки, и был рад, что не он один все еще боится, что здесь каким-то образом все-таки может появиться Канди Раймер.

Фары показались из-за ближайшего холма. Это был автобус, а за ним ехала дюжина машин с поклонниками «Леди Сурикат», которые неистово сигналили и мигали дальним светом. Когда автобус проезжал мимо, Уэсли услышал девичьи голоса, поющие «Мы чемпионы», и почувствовал, как по спине пробежал озноб и волоски на загривке встали дыбом.

Он поднял руку и помахал.

Рядом с ним то же самое сделал Робби. Потом он с улыбкой повернулся к Уэсли.

– Ну, что скажете, профессор? Присоединимся к параду?

Уэсли хлопнул его по плечу.

– Звучит чертовски здорово.

Когда проехала последняя машина, Робби пристроился следом. Как и все, он сигналил и мигал фарами на всем пути до Мура.

Уэсли не возражал.

VII – Полиция Парадокса

Когда Робби вышел из машины перед «Сюзан и Нэн» (где в окне мылом было написано ЛЕДИ СУРИКАТЫ РУЛЯТ), Уэсли сказал:

– Подожди секунду.

Он обошел автомобиль спереди и обнял парня.

– Ты все сделал хорошо.

– Грамматически неправильно, но оценено по достоинству, – он потер глаза и улыбнулся. – Это значит, что я получу «пять» за семестр?

– Нет, просто послушай совет. Заканчивай с футболом. Карьеры в нем у тебя не получится, а твоя голова заслуживает большего.

– Правильно замечено, – сказал Робби… но это не было согласием, и они оба знали это. – Увидимся на уроке?

– Во вторник, – ответил Уэсли.

Но через пятнадцать минут у него появилась причина задаться вопросом, увидится ли он с кем-то вообще. Когда-нибудь.

* * *

На месте, где он обычно ставил свой «малибу», если не оставлял его на парковке А в колледже, стоял автомобиль. Уэсли мог припарковаться позади него, но предпочел остановиться на другой стороне улицы. Что-то в этом автомобиле вселяло тревогу. Это был «кадиллак», и в свете натриевого уличного фонаря, под которым он стоял, автомобиль выглядел слишком ярким. Красный цвет почти кричал: «А вот и я! Я вам нравлюсь?».

Уэсли он не нравился. Не нравились ему ни тонированные стекла, ни чересчур большие гангстерские колпаки на колесах, с золотой кадиллаковской эмблемой. Автомобиль был похож на машину наркоторговца. Если этот наркоторговец страдал еще и манией убийства.

Откуда у меня эти мысли?

– Стресс от прошедшего дня, вот и все, – сказал он себе, переходя пустынную улицу с портфелем, постукивающим о ногу. Уэсли наклонился. В машине никого не было. Во всяком случае, он думал, что не было. С затемненными окнами тяжело сказать точно.

Это Полиция Парадокса. Они пришли за мной.