Ураган

— Ой, невестушка, — еще проворнее затараторила гостья, — если вы не видели нового платья жены председателя сельсовета, значит, вы ничего не видели в жизни. Такое нарядное, из голубого панбархата, так и прилипло к фигуре, просто обняло, обняло... А муж-то, оказывается, умеет добывать денежки! Дверь гардероба готова отскочить. Эх, нам бы такое богатство...

Эта болтунья была женой Гуляма-ака. С первого же дня приезда в Туябулак она завела знакомство во всеми кумушками кишлака. Ее знали все. У всех она гостья. Не проходило дня, чтобы она не наведалась в два-три дома. Кто сегодня зарезал барана, у кого что варится в котле, кто когда съездил в город и что привез — обо всем она осведомлена.

— Кстати, невестушка, говорят, будут давать награды строителям, это правда?

— Не знаю.

— Ой, неужто не знаете? Кто скажет, что вы жена главного! Мы должны знать все, что делают наши мужья, и даже больше. Какие же мы иначе женщины, невестушка!

Махидиль сдержала смех, а Махмуда, которая жаждала досыта наговориться с подругой, сердилась на некстати появившуюся гостью, на ее «родственное» «невестушка» и отзывалась на болтовню лишь кивком головы. Хотя гостья была, как говорится, все равно, что волос в тесте, она, ничего не замечая, не унималась:

— Да, кстати, говорят, что начальник треста в субботу будет справлять день рождения сына. Вы с Хашимджаном, конечно, пойдете?

— Я ничего об этом не слышала.

— Ой, неужели Хашимджан не говорил? Когда придет, спросите, ласковая моя. Что может быть лучше знакомства с людьми в большом чине. Вот у меня другое дело... Гулям-ака такой человек — пни его, не шевельнется. Топор занеси над головой — в гости не пойдет, хоть лопни... Будь я на вашем месте... Ой-ой-ой, чего бы я не наделала!.. Крепко вцепитесь в мужа, невестушка, и не отпускайте никуда одного! Такой ладный мужчина быстро попадется на глаза вертихвосткам. Разве мало на свете наглых, шелком стелются перед мужчинами. Обязательно нужно время от времени давать мужу острастку, это никогда не повредит. Стоит ослабить вожжи — конец!

— Да что вы, Сабахон-апа! — Чаша терпения Махмуды стала переполняться. — Живем мы хорошо, у нас двое детей...

Но Сабахон перебила ее:

— Ой, что вы говорите, невестушка! У нас со стариком трое детей, а знаете, что он натворил? Стоило чуть взгляд отвести в сторону! Если уж тихоня такое вытворяет...

— Хватит, умоляю вас, — забеспокоилась Махмуда. — К чему эти разговоры?

— Неспелая вы еще, невестушка. Верите каждому слову мужа... Вот вам Гулям-ака, старый, пришибленный, а распустил хвост, повадился... Есть такая потаскуха на стройке! Да вы, наверное, знаете ее, та, что в Куянкочди, ученая...

Махмуда покрылась холодным потом, сердце у нее упало. А Махидиль густо покраснела.

— Вы ошибаетесь, тетушка, — едва сдерживая гнев, заговорила она, наконец. — Во-первых, «та, что в Куянкочди», это я. А во-вторых...

— Замолчи, Диля, — взмолилась Махмуда. Она вскочила и чуть не плача обратилась к Сабахон: — Тетушка, милая, хорошая, уйдите! — Голос ее дрожал. — Вы обижаете мою единственную любимую подругу...

Сабахон опешила. Но тут же глаза ее и вовсе превратились в щелочки, тонкие губы посинели.

— Чтоб ты остолбенела, чтоб подохла! — заверещала она. — Да если бы я сразу узнала, что это ты, я бы растоптала тебя! Зачем пожаловала сюда, за полюбовниками?

— Тетушка... — сдавленно прошептала Махмуда.

Сабахон закусила удила.

— Не нашла моложе моего старика?.. Чтоб такую ученую, как ты, ветер унес! Хочешь заарканить отца троих детей? Ты еще моим мылом не стирала! Я тебе глаза выцарапаю!

— Молчать! — закричала не своим голосом Махмуда. — Сейчас же вон отсюда!

С оханьем и воплями Сабахон, на ходу вдевая ноги в галоши, выбежала из дома.

Махмуда обняла подругу.

— Прости... — заплакала она. — Прости меня... Явилась сплетница и наплевала тебе в душу... В моем доме пришлось тебе выслушать клевету бабы с ядовитым языком...

Махидиль прижала ее к груди.

— Глупышка, ты-то почему просишь прощения? Не надо, не надо лить из-за этого слезы. Может, и ядовитый у нее язык, но и ее вины нет...

Махмуда подняла голову и удивленно посмотрела на подругу:

— Не понимаю...

Махидиль рассмеялась. Махмуда поразилась ее выдержке. Выслушать столько брани и оскорблений и оставаться спокойной!

— Что ты говоришь, Диля?!

— Она не виновата, — повторила Махидиль. — Зерна сплетни сеют другие.

— Кто бы что ни говорил, все равно я ничему не поверю, — говорила Махмуда, всхлипывая. — Ведь Гулям-ака тебе в отцы годится!

— Конечно. Однако некоторые же верят...

— Я хочу познакомить вас с двумя бумажонками, — приветливо встретил Махидиль главный инженер. — Я их никому не показывал и не покажу. Не хочу открывать дорогу сплетням о вас, Махидильхон. Но... — Хашим насупил брови, делая вид, будто оказался в трудном положении. — Но вы не представляете себе, как трудно выслушивать сплетни о близком человеке. У меня голова кругом идет...