Ураган

— Здравствуйте! — Как всегда, при встрече с ним непонятное волнение овладело ею.

Старик поклонился.

— Оказывается, вы вчера приезжали. Мне Хамро Рахимович сказал, — тихо произнес он и протянул сверток: — Вот вам... Хотел вчера прийти, но не смог, простите...

— Это я должна извиниться, — ответила Махидиль. — Побеспокоила вас. Какой путь пришлось вам проделать...

— Ничего, — тихо отозвался Гулям-ака, отводя глаза в сторону. — Если мои схемы и документы хоть немного помогут вам, буду рад. А мне ничего не нужно. — И с этими словами повернулся и быстро зашагал прочь.

Махидиль хотела побежать за ним, но ноги почему-то отказывались повиноваться.

До поздней ночи она знакомилась с материалами Гуляма-ака. В них были кое-какие недоработки, нужно было поломать голову над чертежами и расчетами, но в целом предложения были, несомненно, интересными.

Снег, который скупо падал днем, к ночи повалил крупными хлопьями. Махидиль вышла подышать воздухом. Кругом бело, словно вся Вселенная оделась в праздничное одеяние. Махидиль отошла довольно далеко от дома и, вспомнив школьные годы, с наслаждением принялась лепить снежную бабу. Вдруг к ней подбежала Зубайда, которую она оставила дома спящей.

— Что случилось? — встревожилась Махидиль.

— Скорее, скорее! Как хорошо, что я вас нашла, — запыхавшись, говорила Зубайда. — Пойдемте... Там Гулям-ака...

— Что с ним? Почему ты выскочила с непокрытой головой? Простудишься!

— Пойдем скорее, — потянула ее за собой Зубайда. — Я спала, вдруг как забарабанят в дверь... Я проснулась в испуге. «Открой, открой!» — хрипит кто-то. Сразу понятно — пьяный. Я смерть как боюсь пьяных. Дрожу вся, распахнула рывком дверь и выскочила пулей... Оглянулась — в снегу Гулям-ака лежит... Идемте скорее, неспокойно мое сердце...

И действительно, возле фургончика на снегу ничком лежал Гулям-ака. Махидиль потрясла его за плечи. Мертвецки пьяный старик не просыпался.

— Махидиль-апа, подождите, я позову кого-нибудь...

— Не надо. Сами справимся. Помоги мне.

С трудом они втащили пьяного в дом. Руки у Гуляма закоченели. Девушки стянули с него мокрый халат и куртку, разули и уложили на койку.

Зубайда решительно повязала голову платком.

— Куда ты?

— Пойду к Гульхайри, у них там свободная кровать...

Махидиль долго сидела за столом, разглядывая храпящего старика. Она осторожно вытерла с его лица растаявший снег, стекавший с мокрых волос, подоткнула под него одеяло и накрыла сверху своим пальто. Затем подложила в печку саксаула, погасила свет и, не раздеваясь, прилегла на койку Зубайды.

Когда Махидиль проснулась утром, ее постель была пуста. Махидиль даже не слышала, как ушел Гулям-ака...

Именно этот случай попал на карандаш автору анонимки, дошел до слуха Махмуды и развязал злобный язык Сабахон.

— Вот как все было, — сказала Махидиль. — Поэтому я и не думаю обращать внимание на эту писанину...

Хашим с сочувственным видом внимательно слушал ее.

— Вот и хорошо, — со вздохом облегчения произнес он. — Я очень переживал, прочитав этот пасквиль. Ведь вы близкий мне человек, все равно что сестра... Ну, слава богу, все прояснилось... Давайте поговорим о другом.

И Хашим принялся рассказывать, что в министерстве обеспокоены положением дел на стройке и, наверное, пришлют комиссию. В обкоме тоже взяли стройку под особое наблюдение. Как бы толстый конец палки не ударил Балтаева по спине. «Ты главный инженер, ты и должен отвечать...» Не нужно усугублять положение и показывать эти письма.

— У клеветы короткие ноги, — сказал Балтаев. — Давайте уничтожим эти проклятые анонимки, — и с этими словами он порвал письма.

Затем без всякого перехода он вспомнил о Даниярове и Гуляме-ака. Он говорил о них как о выскочках и неучах. Здание, которое они хотят выстроить, красиво только на бумаге, а возведешь его — тут же рухнет. Хашим считал, что Махидиль должна держаться подальше от этих фантазеров. Как говорится в пословице: «Дотронешься до котла — замажешься сажей». Эти люди могут запятнать биографию молодого инженера.

— Данияров — человек с двойным лицом, — продолжал Балтаев. — У меня есть еще письмо, автор которого сигнализирует о его деяниях. Оказывается, мы были в полном неведении о том, чем он занимается... Если бы вы прочли это письмо, волосы встали бы у вас дыбом... Ну да ладно... Пусть пеняет на себя... Придется с ним расстаться, а его место займете вы. Вы уже потрудились бригадиром, ознакомились со спецификой работы... Это хорошо. Сталь закаляется в огне. Надеюсь, вы согласитесь, что я прав?

Махидиль молчала.