Ураган для одуванчика

В середине мая раздолье весеннего света, в Эстонии празднуют победу над тьмой. В полночь солнце только начинало прятать свой огненный шар за крышу соседского с Муравиными коттеджа, а сад понемногу погружаться в тень. Природу маленькой балтийской республики, как мы помним, нельзя назвать суровой. Зимы тут довольно мягкие, летом изнуряющая жара – большая редкость, но настоящего солнца здесь явно недостает. Начиная с августа свет панически отступает, и страна долгие месяцы находится в плену мрака… Иногда кажется, что матушка природа держит этот уголок в темнице и выпускает на часок другой, как выводят в тюремный двор на прогулки заключенных. И уже не понимаешь, спать ли круглые сутки, как спят медведи в берлоге, или работать, не глядя в окно и не замечая бега времени. И еще в Эстонии не хватает по-настоящему теплых вечеров. Обычно даже в разгар лета днем вы можете прятаться от зноя под кронами деревьев, но стоит солнцу заглянуть за край горизонта – вспоминаешь о теплом тулупе и горящих в камине дровах.

Наверное, поэтому местные жители так серьезно относятся к банным утехам. Если эстонец приглашает вас в гости, взять с собой банный халат или простыню совсем не лишнее. Здесь так же угощают теплом раскаленной печи, как где-нибудь под Самаркандом прохладой журчащего арыка. Но случаются вечера, когда природа дарит эстонцам южное тепло. Именно такой подарок получили Муравины в середине мая. Проблемы, связанные с выплатой кредита, с приездом Берты отступили. Немка прожила у них уже несколько месяцев и стала их главной заботой. Две тысячи евро, как и предположила Кристина, давались нелегко. Берта оказалась требовательной постоялицей. Несмотря на возраст, она сохранила мощный запас жизненных сил, большую часть которых отдавала общению с молодой хозяйкой и ее мужем. Чтобы угодить пансионерке, супругам требовалась недюжая выдержка. Оттого побыть вдвоем, без ее общества, стало для них почти блаженством.

В тот майский вечер им это удалось. Берта удалилась на покой в свои апартаменты, а они устроились в креслах под яблоней, слушали соловьиные трели и молчали. Кристина оставалась в легком платьице, а Василий вполне комфортно чувствовал себя в шортах, в которые облачился еще днем. Где-нибудь в средних широтах теплые вечера случаются чаще, но там появляется другая напасть – комары. При полуденном зное правят бал слепни и мухи, а в сумерках вылетают на промысел эти маленькие кровожадные твари. Видно, в дар или как компенсацию за редкое вечернее тепло и темные зимние месяцы от этого подлого народа Господь Эстонию оградил. И Муравины в саду на закате дня могли позволить себе воздушные ванны, не пряча конечности в плотные одежды. В то время молодая женщина еще не знала, что беременна, и с наслаждением затянулась сигаретой.

– Сегодня опять Берте звонила эта страшная Лямке, – сказал Василий, наблюдая за тонкой струйкой дыма, выпущенной женой в небо. Кристина не хотела нарушать благостного безмолвия, наполненного яростным соревнованием соловьиных кавалеров, но заставила себя отреагировать:

– И что ты ей сказал?

– Послал на три буквы.

Женщину передернуло:

– Зачем так грубо?

– Она все равно не понимает по-русски.

– Возможно, но это не повод для хамства.

Муравин хотел возразить, но посмотрел в сторону дома и замолчал. Кристина тоже повернула туда голову и увидела Берту. Та шагала к ним в пижаме, набросив на плечи огромный плед.

– Вот вы где уединились. Не помешаю?

Кристина изобразила на лице нечто вроде улыбки:

– Вовсе нет. Присаживайтесь, Берта. Могу пойти сварить кофе.

– Не утрудняйся, милочка.

– Как скажете. Но мне нетрудно.

Старуха вальяжно устроилась в кресле:

– На ночь кофе вредно. Я и так не смогла заснуть… эти соловьи, просто какой-то кошмар. Словно с цепи сорвались.

– Подумаешь, соловьи! Забот никаких, денег много, спи – не хочу, – мрачно заметил Василий, понимая, что вечер безнадежно испорчен. Но Берта на его замечание внимания не обратила. Старуха пребывала в лирической меланхолии и слышала только себя.

– Какой дивный закат! – произнесла она с пафосом. – В такие вечера хорошо любить друга. Это я теперь старая кляча и мужчины не смотрят, а в двадцать, да что там – в двадцать, в тридцать пять, сорок, даже после пятидесяти от кавалеров отбоя не было. И любили меня страстно.

Василий, предчувствую очередной сеанс лирических воспоминаний, уныло польстил старухе:

– Не удивительно. Вы и сейчас необычайно привлекательная женщина.

Берта махнула рукой:

– Увы, все в прошлом. А когда мне было далеко за сорок, я встретила Антонио. Итальянец приехал ко мне на переговоры и с пэрвого взгляда потерял голову.

Историю романа Берты с молодым итальянцем оба супруга к тому времени слышали уже не раз. Обычно они делали вид, что внимают немке с интересом. Но сегодня Кристина притворяться не хотела.

– Вы нам уже рассказывали, как Антонио увез вас в Венецию.

Берту ее слова не смутили: