Ураган соблазнов

Открыто винили короля, придворных и богатых торговцев во всех смертных грехах, за которые Бог так жестоко и карал всех остальных. Не потребовалось много времени, чтобы заговорили, что тайное потворствование короля католикам — главная причина беды; считали войну против голландцев — одной с ними веры — пагубной ошибкой. Если англичанам хочется с кем-то воевать, то почему не направили они оружие против давнего противника — Франции? Или против Испании, этих оплотов папской власти?

Те же, кто был слишком беден, или слишком слаб, или просто глуп, оставались в городе и умирали. Сэмюель Пепус с горечью записал в своем дневнике, что трава выросла на площадях, где раньше торговцы расхваливали свой товар, улицы опустели, а владельцы лодок отказывались перевозить через Темзу всякого, кто просто чихал и кашлял.

Городские власти, вернее, те, кто остался в живых, бездействовали. Умерших уже не хоронили в могилах, а сваливали вперемежку в ямы, не разбирая, кто умер, кто еще живой, но слишком слабый, чтобы сопротивляться. Смерть бродила по пустым улицам, стучала костылем в двери, проверяя, всех ли жителей брошенных домов она прибрала.

Стояла жара, да изредка налетал сухой ветер из Европы. Оставшиеся в живых молили небеса послать им настоящий английский ливень.

Королевский двор переехал сначала в Хэмптон-корт, но Лондон с его кошмарами был слишком близко, и король принял решение перебраться в Салисбери, а затем в Оксфорд, где разместился уже к тому времени парламент. Пение королевских хористов и музыка скрашивали длинные душные ночи, но в конце концов и это не могло заглушить воспоминаний о лондонских мертвецах, выползавших из братских могил.

Каталина горевала, слушая жуткие послания герцога Альбемарла, оставленного управлять вымершей столицей. К концу сентября герцог сообщал, что треть жителей Лондона мертва, и мертвецов перестали считать и регистрировать. Да это и некому было делать.

Большую часть времени королева проводила в молитвах. Она скорбела об умерших от чумы и собственной злосчастной судьбе. Барбара Палмер была вновь беременна. Укреплялось ее влияние на короля, росло отчаяние королевы.

Три с половиной года назад она приехала в Англию, уверенная в своей исключительности. Королевская кровь, звание инфанты одной из могущественных империй Европы, королевы Англии, давали ей, как казалось, неограниченные преимущества перед всеми английскими женщинами. Теперь же она находилась на грани пропасти: бедная принцесса с задворок Европы, из королевства, не способного самому защититься от испанского вторжения, протянувшего руку за помощью Англии, но не заплатившего за эту услугу в полной мере.

Король по-прежнему регулярно посещал ее спальню, но его посещения приносили больше горечи, чем радости. Хорошие манеры были отброшены, и он просто исполнял свой супружеский долг, доставляя себе удовольствие.

"Светлый Иисус, — молилась Каталина, когда Карл взбирался на нее, — вознагради усилия моего супруга, пошли ему наследника престола, которого так ждут его подданные!"

В такие моменты Каталина считала невозможным обращаться к Деве Марии.

В начале ноября у Каталины не начались месячные, и все же она еще не верила, что Всевышний внял ее мольбам и помог зачать ребенка. Она стала еще усерднее молиться, проводя по шесть часов в день в своей капелле, всем святым, каких только знала.

В декабре у нее опять не было месячных, что укрепляло надежды. Сердце ее наполнилось радостью, она считала дни. Пятьдесят один, пятьдесят два…

Каталина ничего не сказала королю, а двор уже давно перестал выяснять, как обстоят дела у королевы.

Когда ее груди стали набухать и стала подкатывать тошнота, Каталина решила, что настала пора сообщить новость королю. Вечером она услышала шаги на лестнице, и открылась дверь в ее спальню. Как всегда, при виде Карла у нее перехватило дыхание и пробежал холодок по спине. Она улыбнулась, вспомнив, что больше трех лет назад она, невеста-девственница, не знала еще, что это признак желания, сегодня она была совсем другой, король оказался хорошим наставником в искусстве любви.

Карл быстро прошел по комнате. Кудри его развевались. Он не носил париков и редко стриг волосы, которые, чуть курчавясь, ниспадали до плеч. Он пришел без шляпы и сюртука, в тонкой шелковой сорочке, его домашний вид привел Каталину в еще большее возбуждение. Настроение не испортила даже мысль, что также стремительно он входил в спальню графини Каслмейнской. Сегодня ночью она должна быть просто счастлива, отбросив все грустные мысли, никто не станет тенью между ними.

Карл поцеловал руку королевы.

— О, небеса, вы выглядите очень довольной сегодня, моя дорогая! Могу ли я из этого заключить, что Рождество выдалось для вас веселое?

— Отчень веселое, зпасибо. Я отчень шастлива.

— Отлично! Вам понравилась подаренная вам лошадка?

— Да, отчень, вы знает. Но я хочу поговорит з вами, о!..

Король не дал ей договорить.