Ураган в подарок

– А-а-а! – услышали ребята. Очнулись, забрались на самый верхний ствол, выпрямились во весь рост.

– Гольдина! – завопил Ромка. – Макс! Ар-тем!

– Эй, наро-о-од! – надрывался Борька.

– Гольдина! – орали они хором.

– Я здесь! – раздалось откуда-то из-под завалов.

Попрыгали на голос. В ветвях у самой земли блестела Даша. Даже сейчас в лунном свете сверкали ее сережки…

– Ты жива?

– Лу… ше бы ме… я уби-и-и-ло-о-о… – неотчетливо завывала Гольдина.

Парни переглянулись и ничего не ответили. Стали вытаскивать девушку, с расцарапанной губой, но целую-невредимую, только почему-то мокрую… Ах да, их же обрызгало.

– Ты как, нормально?

– Что тут нормального? – рыдала Гольдина. – По лицу палкой попало. У-у-у… Лучше бы мне ногу сломало или руку…

– Сбрендила, похоже, – тихо сказал Ромка, покрутив пальцем у виска. – Крыша, по ходу, поехала. Что неудивительно…

Ракитин кивнул.

– Придурки! – взъярилась первая красавица 9 «Б». – Мне зуб выбило! Передний! О-о-о! – застонала несчастная Гольдина. – Пошла твоя днюха, Ракитин, знаешь куда!

– Не груби, золотко, – ласково попросил Ромка.

– Дай-ка гляну, может, тебе кажется, – Боря развернул ее лицом к себе, убрал прядь волос. – Открой ротик.

– Ага, кажется! – заливалась слезами Гольдина. – Убери лапы, они у тебя в чем-то липком! Смолой волосы заляпаешь!

– Это не смола, а кровь, – добавил позитива Ромка.

Гольдина охнув, открыла рот.

– Фигня, – тут же поставил диагноз Ракитин. – Крохотный кусочек откололся сверху. Заделают в пять секунд, незаметно будет.

– Не, не в пять секунд, – заглянул в рот Гольдиной Ромка. – Ползуба нет. Минут десять уйдет.

Гольдина пальцем ощупывала пробоину в ряду своих ровных белоснежных зубов.

– Как я улыбаться буду… – стонала она, прикрывая верхнюю губу рукой.

– А ты пока не улыбайся, – посоветовал Ромка. – Будешь пока царевной Несмеяной. Емеля есть уже, будет комплект… А чему тут улыбаться, ты посмотри вокруг. Мрак, жуть, конец света. Ты еще дешево отделалась, Несмеяна.

– Ты еще дешевле! – рассердилась Гольдина. – У Борьки хоть рука в крови, – показала она на Ракитина, который гордо выпятил грудь, – а ты без единой царапины!

– Ну извини, – развел руками Ромка. – Сейчас пойду поцарапаюсь обо что-нибудь для твоего удовольствия.

– Не грусти, Гольдиночка, – погладил ее по плечу Ракитин. – Может, кому-то еще хуже. Может, кому-нибудь челюсть сломало или вообще бревнами насмерть завалило… Мы пока только тебя нашли.

– Уроды, – дернула плечом Гольдина. – Дома надо днюхи отмечать!

– Где палатки-то стояли? – вертел головой Ромка. – Где берег? От него вон туда… Вон что-то зеленое!

Хорошо, что белые ночи, хорошо, что луну видно. Фонари-то в рюкзаках где-то лежат.

Полезли искать остальных.

Мысли прыгали градинами и больно стучали в висках: «Все живы, наверняка все живы. Должны быть живы. Пусть зубы, пусть переломы, пусть в крови, но живы. Конечно, как же иначе. По-другому не может быть».

Глава четырнадцатая Шалаш на скале и бабка в окошке

Палатку девочек не затронуло вообще! Сосна с самыми могучими корнями на свете склонилась над ней и удержалась на весу, да еще и защитила от других деревьев послабее. Катя и Маша так и просидели в палатке все девять с половиной минут, обнявшись и зажмурившись. Ну, девочки! Машенька, Катюша, миленькие вы наши, ура!

В палатке под могучей сосной оказались и мальчики… Когда началось, Витька Клочков успел примчаться к ним, и Арсеньев тоже. И Ложкина к ним прибило в итоге. А что с Витькиной палаткой – неизвестно… Там же Мишка оставался!

– Не, он вышел перед ураганом, – сказал Витька. – В туалет. И Мотылькова с собой позвал.

– Зачем это?

– Ну зачем, это ж Лакин, е-мое. Покараулить, наверное…

– А Мотыльков в какой палатке был?

– В ракитинской…

Палатку Борьки с Ромкой завалило наглухо. Что-то желтело внизу, в хвойной зелени. Вряд ли подлежит восстановлению. Ну и черт с ней, раз там никого не было…

Двоих найти осталось! Куда Мишку понесло перед ураганом? Да еще с Мотыльковым.

– Может, в овраг? – предположила Катя. – Там удобнее…

– Чего удобнее? – не сразу врубился Ложкин.

– Ну как что? В туалет… – объяснила Катя и смутилась.

Но никто не заржал, даже не хмыкнул. Не до ржания. Даже если Лакин там сейчас в овраге с голым задом сидит, а Мотыльков его караулит, лишь бы живы были! Овраг, кстати, хорошее укрытие от падающих деревьев…

Опять стали пробираться по завалам, оскальзываясь на молодой коре, хватаясь руками за липкие от смолы сучья.

Ракитин хватался одной рукой. Вторую перевязала Катя Смирнова. У нее в палатке аптечка оказалась, а в аптечке – всё, что нужно: перекись, бинт. Жгут не понадобился, кровь сама остановилась («Вытекла вся», – оптимистично предположил Ромка). Катя сделала отличную перевязку, очень аккуратную, и рану обработала как полагается, умница, даром что не блестит. А Гольдина только ойкала да глаза закатывала.

– Ла-кин! Мо-тыль!

Молчание в ответ. И вообще тишина… Как после бури. Ну да, после бури и есть, все правильно.