Ураган в сердце

Как капитан корабля, он, разумеется, мог вызвать к себе кого угодно и продержать его столько, сколько ему заблагорассудится, только это была привилегия, какой с понедельника по пятницу он пользовался редко. При таком большом корабле, стремящемся вперед все быстрее и быстрее, часто возникало ощущение, что у него нет права отвлекать какого бы то ни было корабельного офицера от исполнения обязанностей на посту. Это право еще больше ограничивалось осознанием, что очень многое из происходящего ему уже попросту незнакомо: компьютер, тот вообще так и оставался вызывающей священный трепет загадкой. Ну и постоянно нависала та опасность, что, стоит ему добиться от сотрудников откровенного разговора, как тут же войдет Роджер Старк.

Зато по утрам в субботу обстановка была совершенно иная, как правило. Корабль вставал у причала, основные конторы официально закрывались, и он мог заниматься всем, чем только его душа пожелает. До полудня почти все ведущие руководители заходили на часок-другой посидеть в тиши у себя за рабочим столом, и он, оставляя дверь своего кабинета открытой, мог окликнуть их, когда они проходили мимо, пригласить на небольшой разговор, уверенный, что ему не помешает вездесущий Роджер Старк, который, будучи убежденным филадельфийцем, почти всегда покидал в пятницу вечером Нью-Ольстер, чтобы провести выходные «в гуще жизни».

Однако сегодня утром, подъезжая на сером «Кадиллаке» к стоянке для руководителей, Мэт увидел, что черная «Ривьера» Старка уже стояла на месте, обозначенном под номером два. Первой его мыслью было, что Старк задержался в городе из-за гранок отчета для акционеров. Вчера он настоял, чтобы в тексте была восстановлена вся информация, которую Джадд сократил до единого слова, но это никак не объясняло, что все места первого ряда стоянки были заняты машинами, за исключением места Джадда Уайлдера. Чтобы все разом собрались в субботнее утро – такое было достаточно необычно, чтобы не вызвать подозрения. Старк явно что-то затевал.

Изо всех сил стараясь не поддаваться безосновательному подозрению, Крауч напомнил себе, что он все еще президент компании, все еще управляет ею и способен усмирить любое вероломное противодействие. Войдя в холл, куда выходили двери кабинетов руководства, он заметил неясные фигуры, мелькавшие за полупрозрачным стеклом двери в кабинет Старка. Их было трое, догадаться, кто они, помогли машины на стоянке – Келси, Кэмпбелл и Локк. Стало ясно, что Старк созвал это охвостье на тайное совещание исполнительного комитета. Первым его порывом было распахнуть дверь, выставив на обозрение их вероломство, но уже через мгновение, когда удалось избавиться от вспышки ослепляющего гнева, он пришел к другой мысли, решив, что, если уж и давать сражение, то на своей собственной земле.

Протопав к себе в кабинет, он вызвал мисс Фокс:

– Что тут происходит? – ничуть не смягчаясь ее ничего не значащим «Я не знаю», которое лишний раз доказывало, что у него башка совсем перестала варить, если он так держится за эту старую деву – секретаршу, после того как та впала в безмятежную старческую немощь.

Однако теперь она сказала:

– Некоторое время назад приходил мистер Старк за папками старых конференций по продажам.

Крауч уставился на секретаршу, пораженный молниеносным озарением, сразу припомнив не только, как Старк вчера утром признался, что разговаривал с этим юнцом Талботтом, но и то, что после обеда, когда он попросил мисс Фокс пригласить Старка к себе, она сообщила ему, что в кабинете Старка сидит Талботт.

– Он сказал, что им, возможно, понадобится зайти к вам немного позже.

– Передайте ему, что я к разговору готов, – выговорил он, стиснув зубы, не вкладывая в слова тот смысл, с каким их восприняла мисс Фокс, и в то же время ни единым движением не остановив ее, когда она поднялась и вышла за дверь, направившись к кабинету Старка.

Сидя в своем кресле, вцепившись кулаками в концы подлокотников, он воспринимал свой рабочий стол как мощное укрепление против фронтальной атаки, только опыт предостерегал: нельзя недооценивать противника, весь исполнительный комитет состоял из людей Старка. Все они – Келси, Кэмпбелл и Локк – своим вице-президентством были обязаны ему.