Ураган в сердце

Слов нет, необходимость расширить простенькую систему руководства, какой Мэт Крауч придерживался с первых дней компании, была. Он об этом подумывал задолго до того, как о том заговорил Элберт Коу, только не было особой нужды спешить, пока вдруг не выяснилось, что казна опустела. Винил за создавшееся положение он больше себя, нежели Фреда Ханфорда, своего казначея, но, как отметил Роджер Старк, помехой для президента компании стало то, что он не получал достоверной финансовой информации, на основании которой мог бы принимать решения. В данном случае необходима, сказал тогда Старк, современная бухгалтерская система, которую было поручено создавать Майлзу Кэмпбеллу. И добавил, что необходима должность контроллера, чтобы привлечь к работе человека именно такого калибра, какой надобен. А поскольку именно Старк отыскал и привел в компанию Майлза, то казалось вполне логичным, что подчиняться контроллер станет непосредственно вице-президенту по руководству.

Мэт даже не представлял себе, какую долю обязанностей заведующего финансовым отделом присвоил себе контроллер. Фред Ханфорд был из мужиков, не привыкших жаловаться, – только когда он ни с того ни с сего ушел в отставку, ссылаясь на то, что врач посоветовал ему сменить климат на более теплый и сухой, не осталось никаких доводов в его тихом споре со Старком, утверждавшим, что Майлз Кэмпбелл единственный человек в компании, способный закрыть собой брешь. Фред возражал, хотя и недолго, против предложения Старка дать Кэмпбеллу должность вице-президента по финансам, ворчал, что такая должность больше подходит для крупной компании, хотя в душе испытывал неловкость, понимая, что Старк, пропихнув своего человека, занимался всем тем, чем ему самому следовало заниматься. Как раз тогда Старк и начал проводить компьютеризацию фабричного производства.

Джордж Уилсон не был таким уступчивым тихоней, как Фред Ханфорд. Прежде, хотя Джордж и был упрямцем (с извечным своим «а ты сам покажи»), тем не менее был вполне послушен личным указаниям президента, поскольку уважал не только его статус, но и его более богатый опыт, равно как и не раз доказанное мастерство производственника. Уже в самом начале компьютеризации Джорджу застлало глаза красным, и в кровавом этом мареве различал он только одно: Роджер Старк.

Мэт Крауч изо всех сил старался утихомирить Джорджа, но чем больше он с ним говорил, тем безумнее становилось упрямство генерального управляющего производством. Однажды субботним утром состоялся неприятный разговор на повышенных тонах, в котором Джордж и в самом деле перешел грань, назвав Мэта глупеньким дурачком, позволяющим Старку водить себя за нос.

Мэтт понимал, что Джордж Уилсон человек больной. Что-то с ним надо было делать, и задачка разрешилась самым страшным способом: Джордж внезапно свалился с кровоизлиянием в мозг, в результате которого наступил полный паралич. Милосердию было угодно, чтобы он и недели не протянул. Норман Келси, еще один «человек Старка», был назначен вице-президентом по производству.

Как ни жестоко потрясла Мэта Крауча смерть Джорджа Уилсона, последовавшая так скоро после отставки Фреда Ханфорда, ни та, ни другая потеря не ударили по нему столь сильно, как потеря Джима Макинтайра. В какой-то мере потрясение оказалось совокупным: все эти трое, с кем он начинал компанию, ушли в течение четырнадцати месяцев. Но дело было и не только в этом. По причине, какую разумом до конца и не поймешь, он чувствовал особую близость с Маком. Фред Ханфорд был на страже его финансов. Джордж Уилсон был на фабрике его правой рукой, которая частенько мудро усмиряла его, когда сам Мэт летел вперед, не чуя возможной беды. Мак же служил ему совсем иную службу: никогда не был он ни стражем, ни усмирителем, он всегда был его не ведающим сомнений учеником, самым верующим апостолом, рьяным миссионером, кто шел и шел вперед, распространяя принципы жизни и бизнеса самого Крауча. Без Джима Макинтайра «Крауч карпет» не пережила бы период своего младенчества. В те первые «тощие» годы он мог уехать безо всякого приказа, а после приезда направлял живительный поток в бизнес. Во всей торговле коврами не было человека, кого бы лучше знали и больше любили, чем его. Даже до его смерти о нем слагали легенды, как он грибок в некрашеной пряже видел, как большие заказы делал, даже не взглянув на образцы, как отказывался обременять себя портфелем и ничего с собой не носил, кроме перечня цен, который, как гласила молва, он так и не мог расшифровать до конца.