Уральское эхо

В 1908 году был арестован член Екатеринбургского отряда экспроприаторов Михаил Самойлов. Беглый матрос участвовал в нескольких налетах на винные лавки. При аресте он оказал жандармам вооруженное сопротивление, за что тогда полагалась смертная казнь. Желая спасти жизнь и смягчить свою вину, матрос дал откровенные показания. Вместо виселицы его приговорили к четырем годам исправительных арестантских отделений. Он отбывал их в Нижней Туре, в Николаевских ротах. Это отделение печально прославилось жестоким обращением с заключенными. Особенно тяжело пришлось лбовцам: некоторых там забили до смерти… Самойлов, ставший жандармским осведомителем под псевдонимом Сто Первый, перекантовался удачно и год назад вышел на свободу. Здешние эсеры приняли старого товарища, прошедшего тюрьму, с распростертыми объятьями. Поручили ему вести агитацию на паровых мельницах, ввели кандидатом в городской комитет. В результате ГЖУ теперь знало о тайной деятельности ПСР в Екатеринбурге все.

Неделю назад комитет заслушал доклад начальника боевой дружины товарища Авдея. Его настоящую фамилию никому не разглашали. Авдей сообщил, что из Николаевских арестантских рот совершил побег некто Сологубов, бывший лбовец. Сорвался он не из самой тюрьмы, это сделать практически невозможно, а с работ. Оказывается, часть арестантов была направлена тюремной администрацией на платиново-промышленный прииск «Журавлик», принадлежащий Анонимной компании Южно-Верхотурского округа. Ребята добывают там самородную платину. Среди вольных рабочих имеется тайное общество, только не революционеров, а воров. Их классовая борьба заключается в том, чтобы обокрасть хозяев. В деле участвуют сотни рабочих, им нужен серьезный покупатель! Сезон скоро закончится, ребята накопили и надежно спрятали товар на большую сумму. Есть возможность через беглеца вступить с тайным обществом в связь, купить платину и затем направить доход от ее продажи на революционные цели. Но это не все! В сговоре участвуют рабочие и других приисков. Хорошо бы еще и золотишка прикупить. Можно выйти на такой масштаб, который решит финансовые проблемы всей партии социалистов-революционеров.

Менее сведущие члены комитета ошалели. Шмуль-Маня Чеботарь задал резонный вопрос: а где комитет возьмет деньги на такие финансовые операции? Шрифт для гектографа не могут купить полгода. А тут замахнулись на платину со всего Урала… Товарищ Авдей ответил так, что прочие товарищи загалдели. В распоряжении комитета, сказал он, имеется огромная сумма – сто тысяч рублей. Вот она и будет использована для скупки платины и золота. Предупреждая вопросы, главный боевик пояснил: происхождение денег является партийным секретом, который он не может сообщить рядовым членам комитета.

На этих словах Алексей Николаевич хлопнул себя по колену и воскликнул:

– Я оценивал клад Лбова приблизительно в сто тысяч рублей! И вот эта цифра подтвердилась.

– Так и есть, – поддержал товарища Запасов. – Мы подняли все источники. У господ эсеров нет сейчас на руках подобных деньжищ. Прежде были, когда они провели несколько удачных экспроприаций. Но те барыши давно потрачены. Эксов не стало, мы их, слава Богу, повывели. Откуда взялись сто тысяч? Это могут быть только деньги Лбова.

Белопашенцев дал начальству высказаться и продолжил:

– Заметьте, ребята ставят на первый план именно платину, а не золото. Как и было указано в ориентировке Департамента полиции.

– Но про цареубийство у здешних эсеров речь не шла? – уточнил статский советник.

– Не шла, – подтвердил старший филер. – Ну и что с того? Секрет Центрального комитета. Послали эмиссара со специальным заданием, дали ему лбовские капиталы и велели их умножить. А тратить деньги, готовить покушение будут совсем другие люди. И местным эсерам знать это не положено во избежание утечки.

Все выглядело логично, и открытие являлось, без сомнения, большим успехом жандармов. Правда, многого они по-прежнему не знали, например, где хранятся деньги. Наличие информанта в составе городского комитета – вещь хорошая, но рядовых членов держали в неведении. Оставалось следить за товарищем Авдеем, но тут легко было оступиться. Иван Захарович оценивал его как противника опытного, такой рано или поздно заметит слежку.

Запасов предложил привлечь агентуру, которая создана на приисках. Эсеры явятся скупать драгоценные металлы, их можно будет отследить и пройти по цепочке до самого тайника. Но это только сказать легко. Статский советник спросил старшего филера:

– Есть у вас такая агентура? На том же «Журавлике», к примеру.

– Имеется урядник из горной полиции.

– Как урядник? – рассердился Дмитрий Иннокентьевич. – Он как раз должен следить, чтобы не было хищничества и тайной скупки. Ему за это содержание платят.

Белопашенцев усмехнулся в усы:

– В жизни по-всякому бывает. Именно урядник, фамилия ему Двукраев, покрывал на прииске хищников. За добавочное содержание, которое выходило втрое выше государственного. Мы его поймали и предложили выбор: или стать нашим осведом, или идти в тюрьму. Урядник выбрал первое. Теперь пускай отмаливает грехи!