Урамбо

Генкель машинально выходит. Премьер закуривает сигару, в усталую улыбку кривя тонкие губы, бормочет презрительно: «Молокососы». Садится в глубокое мягкое кресло, закидывая голову и вытягивается. Бесшумно вбегает Кандид, схватывает любимый портрет и скрывается обратно. В нише появляются Элен и Секретарь.

Секретарь. Дорогая… наконец-то!

Элен. Милый, как я соскучилась… (Объятья. Элен опрокидывается на подушки. Входит Генкель).

Премьер(поднимая голову). Ну, что?

Генкель. Я еще… Я подожду немного… Я еще ничего не сказал… Дайте мне успокоиться!

Премьер(уже с нескрываемой злостью). Да, выпейте воды! (Сует Генкелю графин). Пророки! Чуть ли не новой расой провозгласили себя, а куда вы годитесь? — потомки сифилитиков и пьяниц… (Повышая голос). Теперь вы не должны забывать, что я — глава правительства, в состав которого входите и вы. Я вам приказываю, господин министр, исполнить ваш долг. В такие минуты время не теряют… (Ободряя). Ну, — идите!

Генкель. Да, да… Что я должен сказать? Ах, да… пархатый жид! (берется заручку двери).

Элен(задыхаясь). Милый, милый…

Секретарь начинает осторожно поглаживать паутинный чулок. Мелькает полоска обнаженного тела. Вдруг непредставимый взрыв, огромный огненный смерч, поглощает сцену. И через миг — тьма, хаос, грохот. Потом, постепенно, наступает долгая тишина. В тумане осенней ночи появляются подводные светляки фонарей. Серые фигуры солдат бродят по каким-то неровностям; быстро и молча ищут, мелькают носилки санитаров. Когда бледный рассвет начинает рассеивать мрак, сцена оказывается загроможденной гигантскими обломками. Рядом спит смена солдат. Работающие солдаты иногда обмениваются негромкими возгласами: «Здесь»… «тащи»… «сюда»… и т. д. Утомление преобладает на всех лицах. Вдруг врывается резкий, ясный звук трубы. Солдаты мчатся на ее зов. Всюду крики: «Стройся!.. Стройся!.» Сцена быстро наполняется народом.

Рабочий(грозя куда-то выше развалин, как будто все еще видит дворец). Так тебе и надо, зараза!

Второй. Эх, углей сколько! (Мальчику). Сень, беги за мешком… Только смотри, что другое найдешь — солдату отдай.

Первый. Углей?.. А может нашего брата на этой самой перекладине вешали, с которой угли?

Второй. Стой, Сень… Самовар нечем разжечь… Да пропади они пропадом!

Вестовой(подходит к командиру гаванского района). Товарищ командир!

Командир. А! Ну, объехали город?

Вестовой. Наш район, товарищ. По пути попались два патруля, тоже, говорят, везде тишь.

Командир. Понятно. Как разнесли эту чертовщину, так народ стал народом… Ладно, скажи своему начальнику, чтобы всех отпустил в казарму: нечего зря лошадей гонять. (Уходят).

С противоположной стороны вбегают небольшими группами и поодиночке вооруженные солдаты. Они подстраиваются, рассчитываются; раздаются слова команды.

Сеня(вбегает с куском жирного мяса). Тятька! Лошадь там, зажарилась! Ох и скусна!

Большинство из толпы бегут за Сеней.

Сеня. Ох, и жирна!

Вдруг пробегает возбужденный гул: «Идут… идут!..» Толпа останавливается Начальник отряда командует: «Смирно!» Входят члены Революционного Совета. Под фуражкой Петра белая повязка.