Урания

Всем нам очень нужны они,

Как короткие пути

На короткую тропку.

Надо ехать далеко – жму на газ без толку…

Волку не нужно много раз размазывать тушенку.

На передачах малых крутят дешевые шоу,

На передачах взрослых крутят пустоту, шумы

И ты -

Умалишен!

Вопрос решен, если выключишь этот капкан,

Где пляшут безмозглые лица, натянув на шов

Свою обрюзгшую кожу, ведь – больше не может.

Позже она забальзамируется в труп, себя на ложе положет.

Вечными пьяными, млечными странами -

Отпустит вожжи. Все то, что поможет,

Бросит в свой суп и добавит дрожжи.

Все забурлит, заколосится…

Со старыми пора проститься…

Веревочке не долго виться…

Закончит пир – нужда поститься.

Шуршит мышонок из букета…

Розы стояли – ждали момента,

Когда смогут пустить шипы,

Чтобы пролить на свои замки немного крови.

Песок размяк алый впитав витамин…

Я изумлялся их видами…

Ночные вызовы, соры с визави

Кончались большими поездами,

Странами с визами.

Эту всю мелочь любят они

С большими, дорогими линзами

Смотрят на этот балаган, как баран на калитку…

Я же смотрю на красоту и дарю открытку.

Все пирамиды их толкают – в обмана пропасть.

Мне помогает не бахвалиться – родная робость.

А моя совесть мне расскажет – где взять повесть;

Она мне все начнет разжевывать со словом – тоесть.

Где выпить не отравившись, а где благородно поесть.

Заборы метров шесть

Покрывают особых.

Эти особы – пустозвоны с театрами скорби,

Их маски скверно слеплены, склеены скотчем,

Мы их не любим и их образы горестно топчем.

Все в человеке гармонично, кроме их, впрочем;

Их личности покрыты стеклышком, против порочных;

Круги рисуют на обоях, достаточно прочных;

Враги скоро заявятся – в образе ловчих.

Удары будут редки, но метки и точны.

Их планы заоблачны и не имеют почвы.

Почки уже их не распустятся, а отобьются;

Льются напитки и кридитки их скоро напьются;

Чашки посыпятся, останутся пустые блюдца;

Долго плевать будут в колодец – оттуда снова напитки нальются.

Тряпочка тянется пока, но волокна рвутся;

Вилки и ложки в целости, но их пальцы гнутся.

Фальшивый и любимый мной документ

Докажет, кто заслуживает вечность, а кто момент.

Не может перебора быть там, где недостача.

Новое место в их карманах – новая дача.

Им все-ровно на здоровых, больных, до их плача;

По их суммам огромная придет им сдача;

Нанесет к ним визит холодная, костлявая кляча -

Это будет самое лучшее время их,

Когда не жданно и не гаданно загорит

Их дом, и крепость их дорогого вина.

Но все поймут за что и в чем была их вина.

Хризантемы расцветут на полях разбитых,

Оранжевыми красками сварят суп убитым,

Где были потеряны крови галлоны, литры

И будут скинуты их шкуры, плащи и митры.

Развязывая прочность по канату -

Пойду держать и охранять на вахту,

Пить молоко, а может даже пахту.

Не суждено, и хорошо, мне лечь на плаху.

А железа моя льет галлюциноген…

Я был счастлив и вдруг – я стал надломлен…

Все это перманентность чувств – я не виновен.

Я не массив как телец – я лишь овен.

Звездные мхи заводят бал пыльцой,

Космические дали разветвились, будто корни дуба.

Тихо шагая – громко крикнул с хрипотцой…

Орал не я – это была простуда.

Я заболел этою жизнью при рожденьи.

Я рос больной и в постоянном навожденьи,

Но переростком врос в пространство бытия.

Заставили других быть и меня.

Заставили словами – свили кокон правильности.

Я стал, вскоре, поборником полярной праведности

Своебразно учинив из смыслов травести,

Где не понятно ничего и ни к чему да,

Где все предатели приятели. Иуда

Не вытерпел ни дня бы там -

Предать ведь невозможно ябедам;

Подшито все у них и книжечки на полочках…

Одеты шиловато, а на иголочках

Одеваются лишь истинные йоги,

В уме слагая муторные слоги.

И без иголочек остались только стоги.

Горячие собачие хот-доги

Бросаются, погавкивая, в ноги.

Сделать хоть что-нибудь достойное я смог ли?

Я перемудривал уж много слишком,

А моя мудрость отдавало – блудствокишком.

Словами ямы рыл, копал -

Туда и сам нырял,

Перед свиньею бисер подметал.

Со стержнем человек – ломается,

Когда приходит время.

Человек гибкий – прогибается.

Он не рискует,

Но и не пьет шампансковое семя.

Со стержнем – пьет, шампанской горечью тоскуя.

Бью челобитную кому не поподя.

Был предо мной не поп и не балда, а попадья -

По сторонам ходила, шкодила ладья.

Бывало и похуже, ведь хотят

Всего и сразу получить они,

Но цену тогда выше заплати

Или в себе удота укроти

И прекрати,

Будто поля перекати

Быть.

Нужно остыть,

Собраться и работать,

В себе все не копить и меньше роптать.

– Опять советчик мерзкий объявился!

– А ну-ка с глаз моих ты быстро скрылся!

Во мне, вдруг, гнев противоречий по спирали взвился.

– Эх, чай малиновый мой пролился!

Замялся я, замкнулся и забился,

Забил на все, заикой стал, смирился,

Что я то существо, которое ползет,

Но существо мое способно совершить прыжок.

Чтобы взлетать – отталкиваться надо,

А не носить на голове мешок…

Неважно – он от гуччи или прада,

Или от Влада,

Который вяжет спицами.

Нужно всегда ассоциироваться с птицами!

А не ходить, как пресмыкающиеся, с этими лицами

Опущеными в землю, в толщу грунта;

Мечтая Стерлинга увидеть Фунта.

Ваши мечты, стремления быть прекрасным,

Но красным.

Размечаем мы одни и те же трассы.

Все ваши высшие пилотажи, классы,