Уравнение Шекспира, или "Гамлет", которого мы не читали

Осмелюсь предположить, что в разговоре двух могильщиков, а потом и могильщика с Гамлетом заключено свидетельство Шекспира о смерти королевы Елизаветы. Стихотворные похороны Офелии — всего лишь прикрытие, дымовая завеса, скрывающая политическую некорректность автора. Судя по всему, сцена на кладбище — анахронизм. В ней происходит смешение времен, автор внес туда события, произошедшие уже после казни Эссекса — в частности и смерть Елизаветы, сразу после которой и последовала первая публикация Гамлета. Это о Елизавете-протестантке говорит шут как о той, кого нельзя хоронить по христианскому обряду, потому что она своевольно искала спасения собственной души (почти дословное изложение первого протестантского принципа). Елизавета не имела права быть похороненной как христианка, поскольку была отлучена от церкви папой римским. Когда Гамлет с черепом Йорика в руках говорит о некоей Леди, которая, несмотря на ее грим в дюйм толщиной, «кончит таким лицом» — он говорит о королеве Елизавете, перенесшей в молодости оспу, и всю оставшуюся жизнь носившей толстый яичный грим на лице и на открытой части груди, который к старости королевы достиг толщины в полдюйма.

На причину смерти королевы шут-могильщик тоже намекает. Вода, которая утопила великую леди, очень похожа на короля Джеймса, не пожелавшего ждать естественной смерти английской королевы. Историки отмечают, что королева Елизавета была в свои 70 лет довольно здоровой женщиной, и могла прожить еще несколько лет — а при ее запрете на упоминание Джеймса в качестве наследника, у того были вполне обоснованные сомнения в своем будущем.

Я не хочу сейчас подробно обосновывать свое особое мнение, но, после изучения текста «Гамлета» и тех исторических событий, что легли в его основу, мне кажется, что Елизавета знала, кто станет ее наследником. Во всяком случае, до определенного момента она считала, что лучшая кандидатура — Роберт граф Эссекс, сын Марии Стюарт, храбрый и честный молодой человек, которого она приблизила к себе. Однако она не учла его честолюбивых устремлений, конфликтного характера (некоторые современники говорили, что в самые кризисные моменты Эссекс напоминал сумасшедшего), и, конечно, интересов отца и сына Сэсилов. Эта семья, в которой, будучи опекаемым, когда-то жил юный Эссекс, сделала все, чтобы поменять отношение королевы к ее любимцу на противоположное. Не думаю, что заговор против Эссекса обошелся без участия его старшего брата Джеймса Стюарта, которому вовсе не хотелось всю жизнь оставаться провинциальным королем. Сыграли хитрые политики (или политиканы) именно на самолюбии Эссекса, подтолкнув его на ряд опрометчивых шагов, приведших наследника английского престола к эшафоту. Об этом и сказал в своей пьесе господин Уильям Шекспир, зашифровав ключевые моменты для верности. И он не мог иначе, поскольку в период создания пьесы были живы все враги Эссекса — и король Джеймс, и Роберт Сэсил и Фрэнсис Бэкон — и даже Уолтер Рэли, который дает нам повод обратиться к самой интригующей сцене «Гамлета».

ЧАСТЬ ПЯТАЯ ЗА КУЛИСАМИ

I. МОГИЛЬЩИК: ПЕРВОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ

Могильщик — если не ключевая, то очень значимая фигура. Мы чувствуем, что этот персонаж, не участвующий в основной интриге, все же говорит о многом. Но его сообщение можно понять, только определив, кем был могильщик в реальной жизни. В нашей примерочной есть два костюма — пусть читатель сам решит, какой из них придется впору нашему шуту.

Возможно, Уолтер Рэли появляется в «Гамлете» два раза. Первый раз его можно угадать в самом начале, в роли Марцелло, судя по его полномочиям, начальника охраны, судя по имени — поэта, к тому же друга или напарника Горацио-Сэсила. Крик сокольничьего, которым Марцелло приветствует Гамлета, отсылает нас к одному из символов Рэли — соколу (так назывался корабль, капитаном которого Рэли впервые участвовал в походе в Америку).

Второй раз мы встречаемся с Рэли-Марцелло на кладбище. В каком месте, и в каком обличье? — спросите вы. Отвечу, но вначале повторю — эта сцена кроме всего прочего интересна и тем, что в ней смешиваются прошлое и будущее, рассказывается о событиях, которые произошли уже после смерти Гамлета. Но такова логика необходимой преемственности поэзии и прозы в одном тексте. Если у Горацио заявлена смерть Офелии, то в прозе под видом похорон Офелии (которая лишь подразумевается читателем) рассказывается о похоронах королевы Елизаветы, умершей спустя два года после смерти Гамлета-Эссекса. Это не столько художественно-необходимая вставка, сколько политический памфлет автора на событие, случившееся перед публикацией, и видимо вписанное в текст, который при его регистрации в 1602 году выглядел иначе.