Уравнение со всеми известными

Она медленно пила, а Костя, нахмурившись, ждал объяснений.

— Вот твои деньги. — Анна положила на стол конверт. — Купи на них Вере подарок, как собирался. Могу посоветовать — она жемчуг любит, а ни одной штучки у нее уже нет, все Крафтам оставила. Костя, не знаю, рассказывала ли тебе Вера, но шесть лет назад, когда у меня родился Кирюша, а муж лежал в больнице, мы были на грани нищеты. И Вера каждый день ездила на другой конец города за донорским молоком для моего сына и покупала его на свои деньги. Крафты наверняка ей чуть голову не отгрызли за то, что она семейные деньги растранжирила и целыми днями у меня пропадала. Пойми, я сейчас не долги пытаюсь возвращать — разве можно сравнивать, когда погибающего спасают или когда от большого пирога кроху отщипывают.

— Именно пытаешься! — Костя был оскорблен купеческим размахом подарков. — Есть такое мерзкое слово — отдариться. В ответ на естественное человеческое участие тряхнуть мошной.

— Я так и думала, — вздохнула Анна. — Татьяне и Игорю Самойлову — это наши общие подарки — я сразу сказала, что ты на дыбы встанешь. Знаешь что, Костенька, иди ты к лешему! Мы все очень любим Веру. Ей эти дети достались — в страшном сне не привидится. Для меня ее двойняшки как родные дети. Ты можешь, конечно, психологическую чушь развести — мол, она моих Дашку и Кирку любит, вот и я обязанной себя чувствую. Ну и что? Подумаешь, какой щепетильный!

— Да, щепетильный! Тебе и в голову не приходит, что своими благодеяниями ты можешь унизить человека.

— Человек — это ты? Извини, сейчас я менее всего о тебе думаю. Наши подарки — наше дело, они не тебе предназначены, а детям. С женой, кстати, посоветуйся — она по части хороших манер любому сто очков вперед даст.

Почему он обидел Анну? Все нормальные люди, выбирая подарки, испытывают удовольствие и невольно ждут его продолжения — момента вручения, радости и восторга именинника. Вместо этого он состроил кислую, оскорбленную рожу. Почему? Потому что он еще не готов к новой жизни.

Почти до сорока лет Костя прожил спокойной, размеренной жизнью, в которой он сам создавал порядок и задавал ритм. И главное — отвечал только сам за себя. А теперь от него зависят три человека — неработающая жена, двое младенцев. В глубине души ему жаль свободы, хотя сейчас он бы на нее не согласился. Он попросту боится, что не справится. Ведь не справился уже с первым заданием — обеспечить детей необходимым. И оттого, что не справился, разозлился на друзей, которые все за него сделали. Нужно извиниться перед Анной, поблагодарить ребят. Купить Вере подарок. И научиться жить, не выставляя собственное “я” на передний план.

В дверь позвонили. Саша отвез Анну Сергеевну с сестрой и явился к Косте.

— Надо собрать. — Он показал на ящичек с инструментами, который держал в руках.

— Что собрать? — не понял Костя.

— Кроватки, коляски.

— Тебя Самойлова прислала? — поинтересовался Костя.

— Сам, — обронил Саша.

Костя планировал сделать эту работу завтра с утра и опять просчитался — даже вдвоем с Сашей, который был гораздо мастеровитей, — они провозились почти пять часов. Распаковывая коробки, изучая чертежи, собирая конструкции, они перебрасывались редкими фразами. Вторая кроватка сложилась быстрее первой, но с пеленальным столиком, который был частью стеллажа с полочками и ящичками, и прогулочной коляской провозились долго, потому что инструкции к ним были на китайском языке. Закончив, немного прибрались, и все равно в комнате было не повернуться от коробок, пакетов, свертков. Неужели двум маленьким человечкам требуется столько вещей? Сложили все в угол — Вера потом разберется. Костя пригласил Сашу поужинать.

— Выпьешь рюмку коньяку? — спросил он на кухне.

— Можно, — кивнул Саша.

Он вымыл руки и чинно сидел за столом, не суетился, не предлагал Косте помощь. Ели пельмени, Костя десятый день питался пельменями.

— Саша, у тебя дети есть? — спросил Костя.

— Угу, два пацана. — Казалось, Саша говорит не разжимая губ.

— Ну и как ты смотришь на их воспитание?

Костя спросил ради поддержания беседы, но ответ Саши его поразил.

— Бить их надо.

— Вот как? И часто ты своих пацанов ремнем наказываешь?

— Два раза.

— Два раза на день? — уточнил Костя. — Или в месяц?

— Всего два раза.

— Интересно. Расскажи!

То ли рюмка коньяку помогла, то ли тема была близка Саше, но он разговорился.

— Будильник пропал. Неделю все искали. Пацаны тоже искали, говорили — может, спер кто случайно из друзей. А потом я нашел за шкафом — разобрали на винтики и спрятали. Выдрал их. Если бы не выдрал — снова бы врали.

— А второй случай? — допытывался Костя.

— Бабка пенсию получила, они у нее из кошелька деньги стащили. В парк Горького ездили на каруселях кататься, мороженое есть. Не признавались. Побил — признались. Больше не воруют, слово дали. Себя вспомните: мальчишка — он как волчонок. Не больно — значит, можно. Больно, страшно — запомнил на всю жизнь.

— Да, — протянул Костя, — ты у нас прямо Макаренко. Но мои-то еще маленькие, десять дней.

— Бить рано, — согласился Саша. — Только когда подрастут и начнут врать на пробу. Тут их и надо приложить.