Уравнение времени

— Людоеды? — спросила девушка, когда пауза слишком затянулась. — Это на них вы переключились? А почему?

Насколько она поняла, людоеды действовали в Москве уже давно. Что они должны были такого сотворить, что заставило мстителей переключиться на них?

— Малолеток слишком много пропадать стало, вот что. — Монах поднял голову. Смотрел не на сестру, куда-то мимо нее. Взгляд был по-настоящему страшным. И чужим. — То ли аппетиты у них разыгрались, то ли мясо про запас начали заготавливать. Но в школе на Полянке пропало сразу пять девчонок, лет по одиннадцать каждой было, не больше… Тут уж, сама понимаешь… — Амвросий перевел взгляд янтарных глаз на сестру.

— Понимаю, — быстро сказала та.

Глаза монаха из чужих и жутких медленно вернулись к нормальному состоянию.

— А коли понимаешь, — буркнул Амвросий, — так не мешай мне искать… Эврика! Вот эта страница. Отчаявшиеся первородящие.

— Кто?! — вырвалось у Саши.

— Какие-какие? — вторил девушке Звеновой.

Псы, почуяв настроение двуногих, подняли головы и насторожили уши, каждый по-своему.

— Отчаявшиеся первородящие. — Монах с удовольствием наблюдал за реакцией компаньонов. — Это женщины, не готовые к… «счастью материнства».

— А ты откуда знаешь? — Саша подозрительно прищурилась.

— Так они сами про себя так пишут. Отсюда и знаю.

— И… что? — Девушка смотрела на брата, будто на пришельца откуда-нибудь из очень дальних миров. Им в Пограничье про такое не рассказывали. — Очень многие не готовы? Даже целые группы возникают? А почему?

— Не знаю, Саш, — пожал плечами Амвросий, — не женщина. Но, насколько мне известно, у женщин в положении разные настроения бывают. Говоря откровенно, у них вообще настроение становится…

— …непоследовательным, — с облегчением закончила фразу девушка. Про это им в Пограничье говорили. — Мало ли кто под воздействием гормонов куда объединится?

— Ну да, — философски изрек монах. — Мало ли. Ну вот вам, други, выборка. Двадцать две дамы, выписывающиеся после двенадцати часов из роддомов. Кто-то из них собирается с силами писать отказ прямо в больнице. А кто-то…

— Жует сопли, — произнес Звеновой со своей неповторимой интонацией. — Жует, и тем самым загоняет себя в еще большую ловушку. Хотя, как подсказывает мне не-царица математики статистика, а также гауссовы распределения, большая часть из выборки этих «отчаявшихся» все-таки оставит чад себе. А кое-кто их даже полюбит.

— Парни, парни! — Саша в ужасе слушала друзей. — Как можно?

— Рассуждать на подобные темы настолько бессердечно? — В Звеновом говорил ученый, как всегда бывало на уроках в Школе, когда парень нащупывал нить решения задачи. — Брось, Сашка! Если и мы начнем жевать сопли, то никогда не вычислим тех, кто как воронье кружит над этими горе-мамашками. Так ты готова к результативным действиям, боец?

Саша промедлив какой-то миг, кивнула: готова!

А над «горе», по выражению Звенового, «мамашками» она подумает тоже. А заодно над тем, как такое вообще может быть.

— Вот и хорошо, — улыбнулся ученый. Повернулся к монаху: — Амвросий, мне нужен твой смартфон со списком выписывающихся горе-мамашек, листы чистой бумаги и минут десять-пятнадцать.

— И что будет потом? — Монах с любопытством и одновременно недоверием смотрел на товарища.

— Назову наиболее вероятных отказниц, — как данность произнес Николай. — Не беспокойся. — Губы ученого все-таки дрогнули в кривой усмешке. — Вероятность будет равна почти ста процентам.

С этими словами Звеновой буквально выхватил гаджет из рук инока. Тот, выразительно поведя бровями, склонился к тумбочке и достал кипу листков. Чистыми они были только с одной стороны, на другой было что-то напечатано.

— Держи, и ни в чем себе не отказывай, о светило науки! — Амвросий с поклоном отдал бумагу.

Звеновой сарказма даже не заметил. Не глядя на товарищей, сел он за письменный стол и отрешился от всего, кроме вычислений. Саша то и дело подходила посмотреть. Из-под ручки друга выползали не только формулы, но и топологические фигуры…

Не прошло и четверти часа, как Николай оторвался от математики и посмотрел на товарищей. Взгляд его был чистым как у младенца:

— Вот эти две, почти с равной вероятностью. Сегодня вечером, в семнадцать сорок пять откажутся от детей.

Глава 17, в которой Саша выполняет второе задание

— И что, вот так вот сразу? — Монах не верил своим ушам. — Ты дал ответ?

— А как тебе надо? — Звеновой моргнул — безмятежность исчезла из глаз. — Да что с тобой, старина? На тебе лица нет!

На Амвросии не просто не было лица. Саша смотрела на побледневшее лицо брата: обида, гнев, сожаление… Эмоции быстро меняли одна другую.

— Был бы ты с нами раньше… — Наконец зашевелились бескровные губы. — Четверых младенцев могли бы спасти.

В ответ Николай вздохнул. Неуклюже хлопнул монаха по плечу: прошлого не воротишь.

— Так давайте не будем терять время! — Саша, наоборот, преисполнилась энтузиазма. — Нам еще адреса этих… молодых мамочек надо выяснить. Засаду устроить.