Урбанизатор (СИ)

«Капля» усекла изменение в рисунке боя, обнаружила нашу «непреклонную решимость», типа — «ни шагу назад», снова завопила, вздыбила копья и топоры и, собравшись с силами, дружно кинулась на супостатов в нашем лице.

Как стараются! «Красиво гребёт эта группа в полосатых купальниках». Аж снег по сторонам летит.

Ребятки, «унжамерешки», я, вообще-то, играю здесь классику средневековой битвы. «Отступление с заманиваем и расстреливанием». Никогда не слышали? А вот монголы, или, к примеру, скифы… постоянно.

Только они — на конях, а я — на лыжах. — А разница? Функционал-то тот же.

А где мой «засадный полк»?

Полк! Выходи! Пора засаживать!

И я громко свистнул.

Мой «полк» отличался от классики одной буквой «в». «Волк». А от волка — размером. А также — умом и сообразительностью.

Длинная полоса наметённого снега, протянувшаяся от берегового обрыва Волги в его ветровой тени почти до середины реки, вдруг вздыбилась в своём невысоком окончании. Уже оставленным за спиной «головкой капли».

Зверь — поднялся.

Лютый зверь.

Лесное чудовище.

Ужас множества поколений сухоносых обезьян и их потомков.

Встряхнулся, озирая окружающую среду и прочие… подробности.

Прыгнул. На лёд.

И — в «каплю».

В два прыжка он ворвался с гущу топающих, пыхтящих, вопящих… людей.

Только — так. Только в этом месте, только в этот момент. Когда его лёжка — уже у них за спиной. Но — недалеко. Иначе — увидят, застрелят стрелами, закидают копьями.

И мы — недалеко. Чтобы ударить с фронта, чтобы самим не зацепить князь-волка.

Храбрые, могучие и, что особенно неприятно — частично бронированные и умелые бойцы в авангарде «капли» обернулись посмотреть. На: «а чего-то у нас там сзади зашумело»?

Я уже говорил: если ты не видишь стрелка в момент выстрела, то… Неувидевших стало меньше. На три штуки. Так и хочется дать совет:

— Бдящий! Бди сильнее!

И сочувственно поинтересоваться:

— Что? Не бдиться?

Это был перелом… или инсульт? Короче — шок. И все — побежали. Не глядя на…, не думая о…, не соображая вообще… Ни о чём.

Когда крупный хищник оказывается в толпе людей — лучшая стратегия — увеличить дистанцию. Иначе… вы бьёте зверя топором и попадаете приятелю в голову, вы тыкаете в волка копьём, но кто-то толкнул подток, и ваше копьё торчит в животе соседа. Крупный зверь в ближнем бою, «грудь в грудь» — эффективнее человека. И — существенно быстрее.

Они и кинулись в рассыпную. И перестали следить за нашими стрелами. У меня оставалось 8 штук, вот я 4 и… быстренько заелдырил. И Сухан с Салманом.

— Стоп! Салман, возьми у побитых копьё. Займись докалыванием. Стрелы отдай. Если увидишь что-то… живучее и ценное — вяжи и к Курту под надзор. А мы Суханом пойдём в наступление. Да, стрелы вырезать не забудь. Придурков ещё много осталось — могут потребоваться.

Курта пришлось успокаивать. Утирать его окровавленную пасть снегом. Он всё рвался снова продемонстрировать своё умение отрывать хомнутым сапиенсам головы. И прочие выступающие висюльки и торчалки. Даже когда на них всякие невкусные железки надеты.

Умению — верю. Когда эта зверюга сбивает человека с ног, клацает челюстями над лицом и тут же, запустив морду под тегиляй, вырывает гениталии. Не только «с корнем», но и с куском бедренной артерии…

Так самцы павианов рвут подкидываемые им учёными чучела своих исконных врагов — леопардов. Потом очень удивляются, столкнувшись с настоящей, живой кошкой. Курт — не удивляется, он просто делает из очередного хомнутого сапиенса неподвижное «чучело». Лязгом своих челюстей, видом своих клыков вблизи. Буквально — на пару мгновений. А потом — покойником, уже навсегда.

Пришлось схватить его за уши. Развернуть, придвинуть его морду к своему лицу. Спокойно, ласково, без криков и команд, но твёрдо и надёжно. Хвалить и успокаивать. Глядя в бешеные, с пляшущим жёлтым пламенем внутри, глаза, в чёрную пасть, заляпанную кровью и человеческими мозгами, в два ряда здоровенных, очень белых зубов с торчащими смертоносными клыками. Чувствовать его рвущееся дыхание. С запахом свежего мяса.

«Бифштексы с кровью».

И давить, успокаивать своё собственное дыхание. Которое он так, вблизи — тоже хорошо чувствует. Которое под завязку набито моим собственным адреналином.

— Спокойно, Курт. Это я. Мы вместе. Ты молодец. Всё сделал правильно. Я тебе рад. Я тебе верю. Спокойно. Сесть. Сидеть. Спокойно…

Не важно — что я говорю, важна интонация. Помогает. Зрачки постепенно возвращаются в норму, уходит адское пламя из глаз, дыхание успокаивается. Он уже не рвётся судорожно ещё кого-нибудь — завалить, укусить, порвать… Опускает голову к моим коленям. Ну вот и хорошо.

Убивать хомнутых сапиенсов — прямая дорога к сумасшествию. По-первости — потом проходит.

Мы с Суханом снова становимся на лыжню. Пытаемся.

Лыжня… уже не лыжня. Раздолбанная канава посреди раздолбанного снега. С кровавыми пятнами, кусками и обрывками всякого чего… Странно: это ж не артналёт, не бомбёжка. Даже — не кавалерийская рубка. Откуда такое количество… фрагментов амуниции, снаряжения… мяса? Мусорно очень. И — неудобно. А вот если…