Урман

Понятно, что она была права, что моя категоричность ничего не поменяет. Мы принялись обсуждать возможность поехать вместе. Но дело шло к сенокосу, а я был бригадиром, значит, вряд ли меня отпустят. Прикинув так и этак, мы решили сначала сходить к инженеру экспедиции. Если он согласится взять меня в штат, тогда идти к Гниденко, председателю. Инженер посмотрел на меня, сказал:

– Такого молодца грех не взять! Однако Гниденко упёрся:

– Нашёл время шляться по экспедициям!

Мы с Фросей в два голоса стали его уговаривать в том, что нам необходима эта вербовка, ведь у нас нет ни одежды, ни денег, чтобы сыграть свадьбу.

– Ладно, – согласился Гниденко. – На свадьбу не забудьте позвать!

Утром, двадцатого июня, это был тридцать шестой год, загрузив пятитонный неводник продуктами и инструментом, мы отправились в путь. Время работы было рассчитано на четыре месяца. Коллектив наш состоял из шести рабочих мужчин и двух женщин – Фроси и Жени. Начальником был инженер Шепилов.

До работы предстояло проехать вверх по Нюрольке триста километров. Гребли вверх по течению, сменяясь парами через два часа. Когда попадались пологие не топкие берега, шли бечевой. На протяжении всего пути, веселя себя, пели песни. Голоса у всех были отменные. Современным певунам и не снились. Пели популярные в те времена романсы и песни:

«Пропала надия», «Славное море», «Бродяга», «Накинув плащ с гитарой под полою», «Соколовский хор у Яра»… Ночевать останавливались на сухих местах под раскидистыми берёзами или кедрами. Иногда у стойбищ остяков.

К истоку Нюрольки местность преображалась. Топкие берега рек и речушек, впадающих в Нюрольку, переходили в пойменные сухие луга, кедровые рощи, сосновые бора, светлые березняки. Все это радовало глаз и душу. Местность преображалась не просто так. Реки Васюган и Нюролька в среднем своём течении резко поворачивают на юг к Барабинской степи и берут начало на Васюганской равнине. Это уже далеко не заболоченная Васюганская низина. Кстати, сюда к селу Орловка на речке Уй (приток реки Тары), устремлялись беглые ссыльные. Это был своего рода водораздел. Отсюда шла неплохая дорога на железнодорожную станцию Татарск. Не каждый из беглых знал этот путь. Иногда проводниками были остяки, а зачастую шли на удачу.

В верховьях рек Васюган и Нюролька, где местность воистину великолепна, нас сильно омрачал гнус. Это был кошмар на полную силу. Комар, паут, слепень – тучи этих кровопийц висели в воздухе, и не было от них никакой пощады. Вечером к этому ужасу примешивалась ещё и мошка, выедая глаза и забивая рот и нос. На первую ночёвку мы выбрали стойбище остяков под названием Остров. У берега стояли две хилые избёнки. Недалеко от них мы развели костёр. Натянули для ночлега пологи и стали готовить ужин. Незатейливую еду из солёного мяса и пшена разбавил гнус. Его в суп набилось столько, что превратился он в густую чёрную кашу. Пока варилась еда, наши женщины снимали эту нечисть из котелка, как пену, но это не помогло. Мясо промыли в реке и съели, а с супом пришлось проститься. Утром, не позавтракав, отправились дальше. Решили завтракать и обедать в лодке. Здесь, на реке, гнус заметно редел.

Нам сопутствовала погода. Дни стояли тихие и солнечные. После тяжёлой работы на раскорчёвке и строительстве, это был настоящий отдых. Лес проснулся от зимней спячки и радовал изумрудной зеленью. Буйно цвела черёмуха, разнося свой неповторимый аромат. Бригада подобралась дружной. Тёплое солнышко настраивало на удачу, любовь, желание жить и работать.

В верховье Нюрольки мы прибыли первого июля. Отсюда начиналась наша работа, где-то здесь была старая просека, проложенная ещё при царе Александре Первом. Она успела зарасти деревьями и густым подлеском. На карте она была помечена, но отыскать её без помощи охотника было не возможно. Шепилов нанял старого остяка, который был из местных и знал здесь все. Он отыскал её быстро по двусторонним затёсам, оплывшим смолой. Нашли и полусгнивший столб с государственным чугунным гербом. На нем было высечен 1814 год. Столб был окопан и поставлен на холмик. Старая просека тянулась вдоль реки на шестьдесят восемь километров. Нюролька – река извилистая и просека то уходила от берега на десять километров, то приближалась до трёх. В тот же день принялись её расчищать, а вечером вернулись на берег к лодке. День, по нашему мнению, был удачным, а вечером у костра мы обсуждали начало работы.

Отдельно хочу сказать о Шепилове. Он был с высшим образованием и, спасибо ему, не ленился у костра рассказывать нам о многом. От него мы узнали о таксаторских экспедициях, которые занимались учётом леса и давали ему материальную оценку. А коль просека, с которой мы начали работу, была проложена при Александре Первом, то попутно наш начальник рассказал о войне с Наполеоном. И в дальнейшем, в редкие часы отдыха, он рассказал о многом: о природе тайги и тундры, пустыни, горах, морях, странах, океанах, о звёздном небе…