Урна

Упорный маг, постигший числа
И звезд магический узор.
Ты — вот: над взором тьма нависла…
Тяжелый, обожженный взор.

Бегут года. Летят: планеты,

Гонимые пустой волной,—
Пространства, времена… Во сне ты
Повис над бездной ледяной.

Безводны дали. Воздух пылен.

Но в звезд разметанный алмаз
С тобой вперил твой верный филин
Огонь жестоких, желтых глаз.

Ты помнишь: над метою звездной

Из хаоса клонился ты
И над стенающею бездной
Стоял в вуалях темноты.

Читал за жизненным порогом

Ты судьбы мира наизусть…
В изгибе уст безумно строгом
Запечатлелась злая грусть.

Виси, повешенный извечно,

Над темной пляской мировой,—
Одетый в мира хаос млечный,
Как в некий саван гробовой.

Ты шел путем не примиренья —

Люциферическим путем.
Рассейся, бледное виденье,
В круговороте бредовом!

Ты знаешь: мир, судеб развязка.

Теченье быстрое годин —
Лишь снов твоих пустая пляска;
Но в мире — ты, и ты — один,

Всё озаривший, не согретый,

Возникнувший в своем же сне…
Текут года, летят планеты
В твоей несчастной глубине.

1904,1908

Москва

ВСТРЕЧА

Туманы, пропасти и гроты…
Как в воздух, поднимаюсь я
В непобедимые высоты,
Что надо мной и вкруг меня.

Как в воздухе, в луче эфирном

Вознесся белоснежный пик,
И от него хрустальным фирном
Слетает голубой ледник…

У ледяного края бездны

Провеял облак ледяной:
Мгла дымная передо мной…
Ударился о жезл железный

Мой посох бедный, костяной:

И кто-то темный из провала
Выходит, пересекши путь,
И острое вонзилось жало

В мою взволнованную грудь…

Раскатам мстительного смеха,
Раскатам бури снеговой
Ответствует громами эхо…

И катится над головой —

Тяжеловесная лавина,
Но громовой, летящий ком
Оскаленным своим жерлом

Съедает мертвая стремнина.

Глухие стоны урагана
Упали в пасти пропастей,
Скользнули на груди моей,

Свиваясь, лопасти тумана,

Над осветленной крутизной
Истаяв ясными слезами…
И кто же! — брат передо мной

С обезумевшими очами —

Склонился, и железный свой
Он поднял жезл над головой…
Так это — ты?.. Но изумленный,

Безгневный, улыбнулся лик;

И жезл упал окровавленный
На звонкий, голубой ледник.
«Высоких искусов науку

И марева пустынных скал

Мы поняли», — ты мне сказал:
Братоубийственную руку
Я радостно к груди прижал…

Пусть шел ты от одной долины,

Я — от другой (мой путь иной): —
Над этой вечной крутизной
На посох бедный, костяной

Ты обменял свой жезл змеиный.

Нам с высей не идти назад:
Мы смотрим на одни вершины,
Мы смотрим на один закат,

На неба голубые степи; —

И, как безгрешные венцы,
Там ледяных великолепии
Блистают чистые зубцы.

Поэт и брат! В заре порфирной

Теперь идем — скорей, туда —
В зеркальные чертоги льда
Хрустальною дорогой фирна.

1909

Бобровка

ЗИМА

ЗИМА