Уроборос

Хватило всего нескольких минут, чтобы болезненное жжение в голове превратилось в жуткую агонию. По ощущениям мозг полыхал огнем как рождественская свеча, облитая керосином. Чесался изнутри и вместе с тем горел, прожигая каждый нерв и сосуд, каждый миллиметр сознания. Не было никаких желаний, кроме как раскроить себе череп и достать из него то, что так болело. Разбиться всмятку и прекратить неистовые мучения. Закричать так, чтобы слышали все, каждый человек без исключения, а потом броситься в бездну, отдавшись свободному полету и холодному ветру.

Но через несколько секунд наступило безмолвие.

– Он жив? – азиатские глаза нависли над Барри, еле различимые за пеленой призрачного тумана.

– Если не считать того, что из его ушей течет кровь, то парень в порядке.

– Превосходно!

– Лучше бы он помер, – голос принадлежал Джиллиан, Сноу узнал его по надменным ноткам в интонации даже сквозь полуобморочное состояние.

– Но всё же, Камуи, я бы посоветовал тебе изменить рецепт и дозу, – снова заговорил незнакомый мужчина. – Этот парень выжил чудом. Будь его организм чуточку слабее, то нас бы сейчас развлекал уже холодный труп с кашей вместо мозгов.

– Неважно, – расплывчатое лицо Мацуды исчезло где-то за белой дымкой. – Это уже прогресс. Он единственный из семерых подопытных, кто продержался больше пятнадцати минут и не сдох. – Послышалась суетливая возня. – Парни! Поднимите его с пола! Посадите куда-нибудь!

– Да оставь ты его! – голос Джиллиан прозвучал гораздо ближе, чем раньше, но почему-то ей никто не ответил.

Спустя мгновение Барри потянули за руки и потащили по полу. Прислонили спиной к холодной стене. Парень почти ничего не видел сквозь белую пелену, висевшую перед глазами. Он не мог пошевелиться, не ощущал даже кончиков пальцев. Не понимал, где находится и что происходит. Жжение в голове мешало думать, а желудок так и норовил вывернуть свое содержимое.

– Парень, ты герой, – казалось, Камуи Мацуда состоял из эфира и был мягким, как расплавленный воск. Вокруг него дымка стала ярко-синей, начиная светиться, как фары приближающегося автомобиля. – Что ты чувствуешь?

– Я… я ничего не вижу, – слова получились сиплыми и еле слышными, напоминая жабье кваканье.

Улыбка азиата расплылась от уха до уха, разделив голову на две части.

– Это временно. Некоторые эффекты могут тебя удивить, – лицо Цепного Пса сплющилось, и глаза отделились от головы, делая его похожим на улитку. – Сколько сейчас времени?

– Три часа. Ровно, – без энтузиазма пробормотал парень где-то вдалеке. – Леон, видимо, не торопится с нами увидеться.

– Ты слышал это? – страшное подобие гибрида человека и улитки отрастило себе рога. – У тебя ещё есть около четырех часов, чтобы оценить мои психотропные препараты. А потом… Если Винни не явится к тебе на помощь, мне придется исполнить данное ему обещание. Хочешь, заключим пари?

– Леон? – Барри с трудом откинул голову назад, только чтобы не видеть расплывчатого чудища рядом с собой. Он чувствовал, что это имя что-то значило, но только не мог разобраться в воспоминаниях и всплывающих образах на мысленном полотне.

– Перемещаемся на верхний уровень, парни, – улитку поглотило синее пламя. – Подготовьте там всё и вышлите несколько человек на улицу. Дайм, возможно, не может найти вход в «Дыру». «Помогите» ему, если увидите, но доставьте его ко мне живым. Если кто-то случайно пристрелит его, то тут же отправится вслед за ним! Это понятно?!

– Да, сэр, – послышались немногочисленные шаги, после чего мир пропал в лиловой вспышке миллиарда солнц.

* * *

Кто, если не я? Кто возьмется за решение моих проблем, если я так и продолжу ходить по краю? Кто возьмет ситуацию в свои руки? Кто?!

Время шло, и я не мог оставить Барри умирать. Я заварил эту кашу и должен был расхлёбывать её самостоятельно. Без помощи и поддержки. Один, как и обязывала ситуация. Любой помощник в этом деле мог стать обузой, предметом торговли или рычагом давления. С каждым прошедшим часом я радовался всё больше решению Изабелл пойти своей дорогой. Она могла бы пострадать из-за меня. Хорошо, что этого удалось избежать раньше, чем что-либо произошло.

Ближе к трем-четырем часам дня я уже направился к убежищу «Псов», ладонью касаясь рукояти револьвера, лежащего в кармане. Мои осветленные волосы скрывал капюшон, а плечи наслаждались свободой. Все вещи я кинул за мотелем. Было жалко с ними расставаться, но брошенная бейсбольная бита Изабелл обещала за ними присмотреть в густых зарослях лещины. Мне требовалась легкость движений, незаметность и скорость. Чувство долга вело меня вперед, заставляя идти на риск.

Ведь кто, если не я? Раскладной нож, прикрепленный к голени, успокаивал своей тяжестью.