Уроборос

– Не совсем. Однако они не так сильно и заблуждаются. Чистилище – место, в которое попадают души, дабы очиститься или окончательно кануть во тьму, – произнесла Мария, и Симонову, который ни разу не слышал от нее подобных слов, почудилось, будто говорит кто-то другой – уж точно не племянница главы, первая красавица Нагатинской, если не всея метрополитена. – После Катаклизма поменялось и смешалось все: материальное с эфемерным, духовным… потусторонним. Реальности больше нет. Вряд ли можно сказать наверняка: живы ли те, кто находится сейчас в подземке, каждодневно выгрызая себе иллюзию существования. Я вот думаю, все они мертвы, просто их души никак не могут с этим смириться. Кому-то необходимо пережить смерть тела, а не в мгновение ока оказаться в ином мире, не так ли, Влад?

– Не… – слова застряли в горле. Паника захлестнула жаркой, удушливой волной.

Он ведь и матери с отцом не знал, можно сказать, появился из ниоткуда. А если действительно он не рождался, а возник из той самой тьмы, которой не боялся никогда, и даже наоборот – считал чем-то родным, своим бессловесным другом? Он же помнил себя отчетливо лишь с пяти лет, и уже тогда не имел родных, но заботился же о нем кто-нибудь? Младенец уж точно не выжил бы один. Или он просто забыл? Память избирательна, мозг блокирует воспоминания, способные пагубно отразиться на рассудке. Если Влад оказался свидетелем гибели родных, то его амнезия неудивительна: тяжкий момент его жизни попросту стерся. Собственный разум «взял тряпку» и смахнул грязь и мерзость. А то, что кроме поистине жуткого потерялось и многое еще, – неважно. В конце концов, Симонов не замолчал надолго, как иной раз происходило с детьми, сильно чем-нибудь напуганными, не повредился рассудком и не замкнулся в себе. Это было логичным объяснением, но что если права Мария? Вдруг его неприкаянная душа слишком хотела жить и в изрядно смешавшемся мире сумела сформировать себе подобие тела – его, Влада, тела пяти лет от роду, поскольку на взрослое ее сил уже не хватило? Недаром же рассказывают о призраках в южном туннеле, о Нагорной и Чертановской с Южной, на которых черт-те что творится?..

«Есть ли смысл трепыхаться в этой иллюзии? – подумал парень, и его рука сама потянулась к одному из квадратиков. – Возможно, действительно стоило бы уйти».

Перед глазами встало усмехающееся лицо Кая. Влад обещал ему помочь, но в открывшихся обстоятельствах разве имели значение договоры? Да и кто такой сталкер, если не такая же душа, цепляющаяся за иллюзию жизни, еще и придумавшая себе миссию, убежденная в ней. Или все гораздо хуже? Ведь, если существуют души, то и еще что-то? Какие-нибудь демоны, например? Мог Кай оказаться подобным существом? С его умениями-то? Легко! Однако в таком случае и Мария вполне могла заманивать невесть куда.

Рука все тянулась и тянулась. Время застывало. Влад ощущал себя насекомым в янтаре – он видел теплые оранжево-желтые камушки с впаянными в них мушками мельком в детстве: показал один из сталкеров, спустившихся на станцию сверху. Пусть многим старые красивые вещи казались ничего не стоящими безделушками, но находились и те, кто хранил их и берег. Выживание выживанием, но человек всегда стремится к чему-то возвышенному. А тот, кто не стремится… наверное, когда-нибудь окончательно канет во тьму. И за ним явится Тихая Смерть, сталкер Кай, – то ли демон, вполне способный быть и ангелом, то ли неприкаянный дух, а возможно, обычный человек из плоти и крови, совсем такой же, как и Влад.

«Какой бред я несу!» – подумал он и неожиданно рассмеялся легко и свободно, усилием воли заставив себя остановить вконец распоясавшуюся конечность. Это его рука, в конце концов, так пусть ведет себя смирно и лежит вдоль тела, например. Или, еще лучше, сжимает автомат: так спокойнее, поскольку происходящее с каждым мигом нравится ему все меньше.

– Что же ты? – спросила Мария.

– Прости, не могу, – на этот раз слова дались легко, да и ощущение застывающего вокруг янтаря пропало окончательно и, хотелось бы надеяться, безвозвратно.

Рядом крякнул старичок – кажется, уважительно, а черноглазый и вовсе ударил себя по колену и рассмеялся в полный голос. Челноки с кухонной утварью переглянулись и что-то произнесли на чужом, совершенно непонятном языке.

– Почему? – спросила Мария. Она не сердилась, не хмурилась, больше не звала с собой, не ругала увальня, который даже проводить девушку не может. Ей, похоже, был неинтересен и ответ, но она все равно спрашивала. Не затем ли, чтобы слова прозвучали, а парень, наконец, выбрал окончательно?

– Я нашел твоего убийцу.

– Нет, не то, – ответила Мария. – Это уже неважно. Мне уж точно.

– Это Алексей, ведь так?

Она поморщилась, словно увидела неприятное и мерзкое, к которому еще и умудрилась прикоснуться.

– Не думаю, что мне стоит отвечать. Ведь ты скоро сам узнаешь… – она вздохнула. – Если, конечно, не передумаешь возвращаться.

– Мне необходимо отыскать Кая, – убежденно произнес Влад, слыша какой-то гул, но еще очень и очень далеко. – Вместе мы уничтожим тварь и…