Урод

— Заткнись. Слушать тебя не хочу. Думаешь, я такой дурак? — Его глаза были выпучены, напоминая разбитый в миске яичный желток. — Ничего не понимаю? Если в дверь стучит прошлое, готовь пулемет или запасной выход, чтобы было куда бежать.

— Что ты такое говоришь. Философом стал? Книжки читаешь, — кивнула в сторону все еще хнычущей книги она.

Дмитрия уколола совесть, которая начала прекрасным цветком пробиваться в грязи сорняков его души. Это же книга Элины, которая так хотела облагородить его нищую душу. Он поднял Гюго, мысленно обещая себе прочитать роман от начала до конца, не пропуская ни единой строки.

— С тобой-то читать было некогда. Просто ты женщина не для чтения, не для интеллектуала. Понимаешь, есть женщины, с которыми хочется читать классику мировой литературы в дождь, а есть такие, как ты, одноразовые приспособления для удовлетворения похоти. Никогда впредь не лги себе о своей роли в этом мире, — выплюнул он, бесясь от своего бессилия понять этот хитроумный план по сведению его в гроб.

Но он не даст так просто крышке захлопнуться над ним. Им придется отрубить ему руки, чтобы он не боролся.

— Придержи коней, милый. Ты ошибаешься на мой счет. Я просто хочу помочь тебе. Ты навлек на себя гнев слишком многих людей. Влиятельных людей, которые теперь хотят спустить с тебя шкуру и засушить как чучело.

— И в чем же заключается твоя помощь?

— Для начала мне нужно услышать от тебя, что ты готов сотрудничать.

Дмитрий поразмыслил. Ну разве мог он ей верить? Как бы сладко не говорил змий, его яблоко все равно останется кислым на вкус.

— Я готов. Можешь им передать вот это, — показал ей средний палец. — От всей моей поганой души. Без тебя справлюсь.

— Не справишься. Уже не справился. Посмотри, как ты живешь! В этой помойке душ хоть есть? А та девка, которую я недавно встретила на лестнице, и есть твоя Лина? Из-за нее ты меня сразу же выгнал? Боялся, что она вернется? — жгла его ядом слов она. — Променял красавиц и моделей на такую уродину? Раньше ты приезжал к шлюхам, теперь они к тебе в эти дешевые апартаменты.

Смех женщины вспорол его, точно тряпичную куклу, выпуская из брюха поролон. Пусть хохочет стерва, он и до нее доберется рано или поздно. Сожмет свои руки на шее каждого из этой клоунской труппы.

— Пошла вон отсюда, — прорычал Дмитрий, хватая ее за руку и стаскивая с кресла. — Только скажи еще хоть что-нибудь про Элину, я придушу тебя к чертовой матери!

— Красотка Элина вскружила голову нашему пупсику, — запрокинула голову в истеричном смехе его гостья. — Знает ли она твою биографию? — театрально громко вздохнула она и изобразила испуг на лице. — Сколько шлюх прошло через тебя? Ты, как грязный городской пляж! Никогда бы не пошла туда: красивый, но запущен до состояния помойки. Знает ли она, как ты обошелся…

— Заткнись! Заткнись, я сказал! — Дмитрия трясло, так сильно он хотел свернуть ей шею. — Ни черта ты не знаешь обо мне. Или тебя так расстраивает, что ты потеряла роль одной из моих шлюх? Смирись, малышка, тебя подберет кто-нибудь другой. Обязательно.

Поймав удачный момент, когда его рот был раскрыт, выпуская из себя оскорбления-смертников, она накинулась на него в собственническом поцелуе. Этот поцелуй напомнил ему о временах, когда женщины заявляли на него права, ставили видимые только им метки своими изощренными поцелуями на его губах. Элина целовала его совсем иначе: тихо, словно чистый ручеек журчит по губам, одаряя прохладой. Ее объятия никогда не носили характер удушения; она не ставила на нем печать и подпись финансиста. Она просто была с ним, из-за него, по причине него само, не преследуя корыстные цели, будь то деньги или собственнические порывы привязать к себе человека, как Шарика к будке.

— Не смог устоять перед своей самой любимой шлюхой? — иронизировала женщина, рассматривая его теперь ярко-розовые губы. — Посмотри на себя в зеркало.

Он это и сделал. Растрепанный, с размазавшейся помадой на губах. Мальчик-потаскун, которого скоро отправят домой ввиду исполнения всех нечестивых прихотей хозяйки.

— Не приближайся ко мне, сучка. — Он попятился от нее, как от пожара, спасаясь в двух квадратных метрах квартиры. — И купи себе помаду подороже, а то всех клиентов измажешь. Или резко денег не стало на всякие Шонели и Деоры? — бил в ответ мужчина, зная слабости этой охотливой до денег куклы.

— Ладно, — махнула руками та, — утешай себя всякими колкостями. Не думаю, что это поможет в твоем положении, но попробуй. Звони, если захочешь что-то исправить.

— Постой!

Всего два вопроса волновали его, которые он не сможет не задать. Без ответов на которые не сможет уснуть ночью и проснуться без тяжести на душе утром.

— Ну спрашивай уже.

— Это он сделал? Мой лучший друг?

— Ммм… Похоже, он теперь твой лучший враг.

Он был готов к этому удару. Сам подставил щеку, чтобы принять этот кулак на себя.

— Давай уже второй вопрос рожай быстрей, — торопила его она.

— Что… что с Риммой?

— То же, что и с тобой. Почти.

— Ответь нормально, мать твою! Что с ребенком?!