Урод

Сейчас бы двух или трех дружинников с простыми деревянными дубинками да, разогревшись, с Армадом на специально затупленных кейрах… Сделав последнюю петлю, Крэйн позволил телу расслабиться и опустил все еще вибрирующий эскерт. Он был мокрый от пота, но дыхание лишь немного ускорилось – что ж, значит, не так уж он и забыл оружие, как ворчал Лат, тренированное тело помнит уроки.

Лине сидела на кровати, бесстыдно вытянув ноги, и ее тело, мягкое и гладкое, находилось в полном покое. Крэйн чувствовал исходящий от нее пряный запах нарочитой покорности и ощутил знакомый зуд между лопаток.

Но это быстро прошло, и, пряча в шероховатые ножны эскерт, он почувствовал лишь усталость и опустошение.

– Мой шэл… – Она мягко взяла его за предплечье и попыталась привлечь к себе, но тело Крэйна затвердело и не отозвалось. Он запустил руку в ее длинные густые волосы цвета заката Эно, но ласка получилась холодной, механической. Равнодушной, как движение хегга.

«Глупа и настойчива. – Он с улыбкой смотрел на ее спокойное безмятежное лицо. – Старая как мир порода, все одно и то же».

– Ты прекрасен, – тихо сказала она, думая, что знает, чему он улыбается. – Ты самый прекрасный мужчина в Алдионе, мой шэл.

– Отстань. – Он резко вырвал руку и отошел, стараясь не смотреть на нее. Вид обнаженного ждущего тела вызывал усталость на грани с отвращением. Эта примитивная животная похоть, идеально выверенные соблазняющие движения, эти прикрытые в притворном смущении глаза…

– Что с тобой? – Она поднялась и подошла к нему, пытаясь заглянуть в глаза. – Крэйн, дорогой…

– Все в порядке, – сказал он медленно, чувствуя обнаженным вспотевшим плечом ее горячее дыхание. – Просто устал. Вчера выдался длинный Эно.

– Ты опять участвовал в поединке? Во имя Ушедших, сколько раз я тебе говорила…

Даже ужас ее – и тот был ненастоящим, продуманная ловкая имитация.

Крэйну на мгновение показалось, что он видит под идеально гладкой мягкой кожей серебристую паутинку, по которой ровными сигналами бегут ее эмоции – страх, желание, досада, ревность. Тело послушно реагировало, опуская вниз уголки безупречно очерченных губ и даже заставляя глаза сердито блестеть. Крэйн смотрел на эту отлаженную машину, принявшую человеческий облик, и внутри него разливалась ледяная едкая ярость.

– Лине, я способен сам управлять своими действиями. Мне безразлично, что ты по этому поводу испытываешь. Я буду делать то, что сочту нужным. Всегда. Если я участвовал в поединке – значит, таково было мое желание. Я не ребенок.

– Конечно, конечно, разумеется, ты прав, мой любимый. Просто я не…

– Просто ты замолчишь и раз и навсегда отстанешь от меня со своей заботой.

– Я вовсе не думала тебя обижать, просто у тебя был такой вид…

– Навсегда!

– Если ты будешь так нервничать, тебя обсыплет прыщами, – проворковала она, касаясь горячим пальцем его левой щеки. Крэйн почувствовал легкий укол, словно к коже прикоснулись едва тлеющим прутиком. – Вот уже один появился.

– Где?

– Да вот, на щеке.

Отбросив ее руку, Крэйн взял со стола зеркало, чешуйку огромной рыбы, искусно оправленную в дерево. Из вогнутого матового треугольника на него взглянули уверенные твердые глаза младшего шэла Алдион, под которыми, как он с неудовольствием отметил, уже пролегли пока еще еле заметные, но длинные морщинки. К своему лицу Крэйн относился бережно, но в этом чувстве не было восторженного самолюбования – он трезво и ясно сознавал, что неотразим, находил в этом удовольствие, но никогда не пытался поставить это себе в заслугу. Красота – такое же оружие, как и эскерт, если не опаснее – иногда тщательно выверенный взгляд, тонкая улыбка или сурово сжатые губы могут сделать больше, чем дружина из двадцати обученных воинов. Крэйн в равной мере пользовался всем оружием, имеющимся в распоряжении, полагая глупым и бессмысленным не замечать собственной красоты или преуменьшать ее.

Прыщ он нашел не сразу – просто крошечный красный пупырышек с белой верхушкой, едва заметная точка на два пальца ниже глаза. Мелочь. Но неприятно.

Взяв с полки небольшой флакон с бальзамом, он щедро смазал щеку, чувствуя спиной взгляд Лине. Она молчала, вероятно думала, как с ним заговорить – обидеться за невнимание или сделать вид, будто ничего не случилось. Выбор был сложный, и Крэйн благосклонно разрешил его.

– Иди пока, – сказал он, не оборачиваясь. – Я найду тебя на закате Эно, если понадобишься. Ступай к себе.