Урод (СИ)

 - Это хорошо, - проговорил Антракс тихо, едва заметно шевеля губами и по-прежнему не глядя на нее. – Я обещал тебе пояснить все, что будет непонятно.

- Мне многое непонятно. Ровным счетом - ничего, - ответила принцесса, следя за ним.

Он прикрыл глаза на миг, затем вновь открыл.

- Такого не бывает.

- Что с тобой?

Она быстро приблизилась, ловя его левую руку, лежавшую на ковре. Она была теплой. Принцесса замерла, прижимая его ладонь к ковру, глупо стоя на четвереньках и откровенно дрожа. Ей было страшно от того, что он молчал, а она в лунном свете наблюдала, как средь ночной жары на его обнаженной руке появлялись мурашки.

- Что не так? – прошептала она, подползая ближе, пытаясь перехватить его ладонь, но он мягко освободил руку.

- У меня просто не очень хорошее настроение. Это нормально, - сообщил он.

- Но почему?

Она подняла на него глаза, с облегчением понимая, что он, наконец, тоже посмотрел на нее.

- Я поссорился с отцом, это со всеми иногда случается, - невозмутимо сообщил принц и тут же спросил: - Ты вообще что-нибудь читала.

- Читала, но не могла сосредоточиться, потому что думала о другом!

Она смотрела прямо на него, понимая, что он должен сейчас все понимать, но он продолжал оставаться холодным, словно мраморная статуя.

- И о чем же ты думала?

- О твоем будущем. Что ты будешь делать? Как я понимаю, при всех твоих правах, будучи сыном королевы, ты едва ли станешь королем Эштара, и что ты будешь делать?

- Теперь тебя интересует политика моей родины? – едва различимо щурясь, спросил Антракс.

- Нет, только твои планы на этот счет.

- Первый министр Эштара, герцог Крайд, скоро подаст в отставку, так как с большим трудом совмещает работу и управление своими немалыми землями, - спокойно заговорил Антракс, вновь повернувшись в сторону города. – Это тревожит Совет, потому что они опасаются моего назначения на его место. Это, конечно, обрадует многих, ибо будет значить, что на троне меня не будет, но и такой власти в моих руках никто не желает. Стану я министром при отце или уже при правлении брата - значения не имеет, главное, что я буду занят судьбой своей родины. Этого твоему любопытству достаточно?

Он коротко посмотрел на нее, а она, закусив губу, вскинула голову:

- А что ты будешь делать, если я выйду за тебя? Быть супругом королевы Рейна и первым министром Эштара просто невозможно!

Его взгляд переменился. Он долго смотрел на нее внимательно, а после отвернулся признавая:

- Это действительно невозможно.

- Тогда что ты будешь делать? – не унималась Лилайна. – Захватишь власть в Рейне и начнешь переделывать его законы?

- Определенно буду переделывать законы, - тихо и откровенно растерянно ответил Антракс.

Он думал об этом. Конечно, он успел подумать об этом. Как бы он ни отгонял от себя надежды, а холодный расчетливый ум, упомянув трон впервые, продумывал детали правления. Разумеется, получить влияние в Рейне ему будет еще сложнее, чем в Эштаре. Здесь он хотя бы знает правила игры, а там он варвар по определению и к игре не допускается, но ничто не мешало ему посадить на трон девчонку и нашептывать ей на ухо верные ответы на незаданные вопросы. Вот только зачем ему Рейн? Он не испытывал к этому королевству ровным счетом ничего. При таком раскладе куда проще было явиться в Авелон и объявить, что не признает волю Айвана, что его мать была законной наследницей престола, и даже отец не мог лишить ее этого права. Претенциозно конечно, но куда логичнее, чем править Рейном, Авелон был ему хотя бы не чужим. Но даже от Авелона он отказался ради Эштара с его скалистыми берегами, нависающими над Белым морем.

Лилайна все же взяла его за руку, прижимаясь лбом к его плечу.

- Ты говорил, что поможешь мне, если я стану твоей женой, помнишь? Ты говорил, что тебе все равно по любви или по расчету, но скажи мне, что ты будешь делать с моей страной?

- Мне не нужна твоя страна, - произнес он, наконец. – Мне не нужен Рейн.

Она подняла глаза и поняла, что на нее смотрит не каменное лицо, а измученное, уже не способное играть.

- Тогда что тебе нужно? – спросила она, крепче сжимая его ладонь.

- Ты, - ответил он тихо, скользнув пальцами по ее щеке.

- Я?

- Только ты, - тихо прошептал он и коснулся губами ее приоткрытых, искусанных в волнении губ.

Его губы показались ей чем-то обжигающим. На них снова застыл привкус мяты, от которого внутри до предела натянулось ее волнение и взорвалось, заставляя податься вперед, к нему в объятия, позволяя поцелую стать глубже и увереннее. Ей нравилось робко касаться языком его языка и чувствовать его руки на своей спине. Ей нравилось понимать, что она маленькая и беззащитная в его руках. Нравились мурашки, побежавшие по спине в тот миг, когда он мягко опустил ее на ковер. Нравилось скользить рукой по краю черной ткани и перескакивать на кожу, обнимая его.

Когда она, наконец, открыла глаза, то он нависал над ней, тяжело дыша, а она улыбалась.

- Я буду твоей женой, - прошептала она.

Он усмехнулся, как-то горько дернув правым уголком губ.

- Я не люблю тебя, - прошептала она тихо-тихо, сладким тоном, словно говорила обратное.