Урод (СИ)

— Спасибо. — Губы Элины шевелились, но слова казались эфемерными ласточками, что слетали с них, широко расправляя крылья, и тут же умирали, уступая место новым полчищам счастливых птиц. — Это… потрясающе. Такой букет…

Все ее эмоции свелись к тихому ликованию. Ведь когда на душе исписанные стихами листы, все, что мы можем сказать — это пара бессвязных реплик. Зато когда там вьет гнезда пустота, слова льются рекой.

— Наверное, дорогой? Не стоило…

— Никогда, — резко оборвал ее он, — не смей такое говорить. Ни одному мужчине в своей жизни. Слышишь, никогда, Эля, не говори, что ты настолько дешевка, что букет роз для тебя — это слишком. Это всего лишь цветы. Красивые растения, не больше. И подарить женщине охапку этих растений не может быть дорого и не может не стоить того.

— Я… я не знаю… Извини.

Он совсем сбил ее с мыслей. Эти розы. Раньше она думала, что такой шикарный букет Миша может принести только ей на могилу. Раскошелится так уж и быть напоследок. Обычно верхом его щедрости был букет из почти завядших роз с неумелым напылением блесток, окруженных какой-то сорняковой травой, торчащей во все стороны и завернутых в вульгарную блестящую бумагу.

— Если ты хочешь стать женщиной, ради которой мужчина будет готов на подвиги, ты просто обязана забыть фразы типа «Не стоит мне это дарить», «Ой, как дорого, не надо было» и так далее. Слыша подобное, сразу понимаешь, что она обойдется дешевой розой даже без ленточки или вообще без розы. Женщину, у которой ставки высоки, хочется упорно покорять, повышая эти ставки каждый раз все более дорогими и изощренными подарком. Ведь она этого достойна. На остальных же хочется экономить во всем: чувствах, цветах, подарках, уважении.

Кажется, она поняла его. Все снова упирается в любовь к себе. Чем больше ты себя любишь, тем дороже стоишь для мужчины. Пусть и звучит пошловато. Однако быть совсем без ценника тоже не очень хорошо. Поэтому-то мужики и выбирают себе жен, словно тапки для улицы в секонде. Чем дешевле, тем лучше.

— Спасибо, — улыбка робким подснежником показала свою головку из-под толщи многовекового сна. — Но откуда у тебя столько денег? Еще и вино дорогое, фрукты, сыры — вау! — Заглянула в огромный пакет, который он внес на кухню. — Всю зарплату оставил в магазинах?

— Нет, чуть-чуть осталось. Как раз чтобы на воду и хлеб хватало до конца месяца.

— До конца месяца тридцать дней!

Мужчина пожал плечами, и они рассмеялись. Элина стала разбирать пакет, и улыбка покалеченным войной солдатом сползла с его губ, таща за собой болтающиеся конечности. Пришлось, конечно, немного постоять с вопросительной думой на лице в магазине, прежде чем решиться на такой банкет. Пир бедняка, трапеза чумазого шахтера в версальском дворце, вкушение помещичьих яств голодранцем из рода батраков. Так он себя ощущал, спустив половину зарплаты на то, чтобы удивить Элину. Заставить ее почувствовать себя желанной. Половина зарплаты… Этот факт не переставал его шокировать. Когда-то он оставлял сумму своей зарплаты на чаевые, а теперь пытался выжить на них… Мысли о Валери все безжалостнее подтачивали его неколебимость. Скоро он сам приползет к ней на коленях с протянутой рукой.

После ужина Дмитрий помог вымыть посуду, и Элина снова чувствовала себя нахлобученной хорошенько по голове. Миша никогда не помогал ей. Да его помощь могла ей только сниться, и то в кошмарах, в конце которых он ее обязательно убивает!

— Не расскажешь, как заработала шрам? — спросил он, вытирая руки. — Только если сама хочешь, Лина.

— В принципе… Почему бы и да?

Она так долго хранила эту информацию в секрете, хотя ничего экстраординарного в ее истории не было. Совершенно банальный случай, каких миллион происходит в день по всей планете и которые зачастую ставят крест на судьбе.

Плюшевый плед нежными объятиями встретил ее тело, а мягкие подушечки принесли приятное облегчение пояснице. Дмитрий обвил руками плечи Элины, прижимая ее к себе. Вот же как бывает! Он нашел свое счастье там, где видел лишь погибель.

— История совсем непримечательная. Я была молодой, глупой, расстроенной жизнью. Принимала все, что в ней случалось, как должное. Опускала руки по швам и следовала за течением, даже если оно выносило меня в какие-нибудь вонючие сточные воды. В общем, я тогда после интернатуры осталась работать в клинике, где мы с тобой и встретились.

— Уж не были ли вы одногруппницами со Стрельцовой?

— Были даже больше: подругами. Только сейчас я поняла, что наша дружба заключалась в совместных походах в бары и театры, где мы кадрили парней и веселились вовсю. Еще наша дружба строилась на вечном соперничестве за успех в ВУЗе и на практике. Катя выиграла по всем фронтам.

Женская дружба — неуловимая вещь, которую может разрушить малейший дисбаланс: зависть, ненависть, даже любовь.

— Почему это она выиграла? Она та еще стерва. Разве можно быть счастливой с таким гнусным характером?