Уродливая любовь

Мы едва успели выйти из лифта, не говоря уже о том, чтобы добраться до кровати. Майлз чуть не взял меня прямо в коридоре. Самое печальное, что я была бы не против.

Он снова выиграл. Не слишком-то умно устраивать подобные состязания с самым тихим из всех моих знакомых.

Отыграюсь в третьем раунде. Только не сегодня, потому что Корбин может скоро вернуться.

Майлз пронзительно смотрит на меня. Он лежит на животе, обняв подушку и положив голову на руки. Я одеваюсь. Хочу вернуться в квартиру раньше брата, чтобы не пришлось объяснять, где я была.

– По-моему, твой лифчик остался в коридоре, – со смехом говорит Майлз. – Лучше подбери, пока Корбин его не обнаружил.

При одной только мысли об этом я морщу нос.

– Так и сделаю!

Я коленями упираюсь в постель и чмокаю Майлза в щеку. Он переворачивается на спину, притягивает меня к себе и целует.

– Можно спросить тебя кое о чем?

Майлз кивает, но неохотно. Мой интерес его настораживает.

– Почему ты никогда не смотришь мне в глаза, когда мы занимаемся сексом?

Мой вопрос застал его врасплох, и несколько секунд он молча смотрит на меня. Я отстраняюсь и сажусь рядом.

Майлз тоже садится и прислоняется к спинке кровати.

– Во время секса люди уязвимы, – говорит он, глядя на свои руки. – В такие минуты легко принять чувства и эмоции за то, чем они на самом деле не являются, особенно если смотреть человеку в глаза. Тебе это неприятно?

Я отрицательно качаю головой, хотя мое сердце кричит: «Да!»

– Просто спросила. Со временем привыкну.

Мне нравится быть с Майлзом, но с каждой новой ложью, которую я произношу, я все больше себя ненавижу.

Майлз улыбается и притягивает меня к себе для прощального поцелуя.

– Спокойной ночи, Тейт.

Я выхожу из комнаты, чувствуя на себе его взгляд. Странно, что Майлз не смотрит на меня, когда мы занимаемся сексом, а все остальное время не может оторвать от меня глаз.

Домой идти не хочется, а потому, когда нахожу в коридоре лифчик, спускаюсь на первый этаж, чтобы проверить, на месте ли Кэп. Я едва успела помахать ему, прежде чем Майлз втолкнул меня в лифт и начал раздевать.

Разумеется, Кэп по-прежнему сидит на месте, хотя уже одиннадцатый час.

– Ты вообще когда-нибудь спишь? – спрашиваю я, приближаясь к соседнему креслу.

– По вечерам люди гораздо интереснее. К тому же я люблю поспать подольше, чтобы не встречаться с теми дураками, которые куда-то спешат по утрам.

Я откидываю голову на спинку кресла и вздыхаю – гораздо громче, чем собиралась. Кэп с любопытством поглядывает на меня.

– О нет… Ты что, поссорилась с малышом? Пару часов назад у вас вроде бы все шло отлично. Мне даже показалось, я заметил на его лице намек на улыбку.

– У нас все хорошо.

Несколько мгновений я молчу, чтобы собраться с мыслями.

– Кэп, ты когда-нибудь был влюблен?

Лицо старика расплывается в улыбке.

– О да. Ее звали Ванда.

– Сколько вы прожили в браке?

– Сам я никогда не был женат. А брак Ванды продлился, наверное, лет сорок – до самой ее смерти.

Я недоуменно склоняю голову набок:

– Придется тебе рассказать поподробнее.

Кэп выпрямляется. Улыбка не сходит с его лица.

– Ванда жила в одном из тех многоквартирных зданий, обслуживанием которых я занимался. Ее муж, тот еще мерзавец, бывал дома не больше двух недель в месяц. Я влюбился в Ванду, когда мне было лет тридцать, а ей – двадцать пять. В те времена люди не разводились, если уж однажды вступили в брак. Особенно женщины, выросшие в семье, как у нее. Поэтому следующие двадцать пять лет я любил ее так сильно, как только мог – по две недели в месяц.

Я молча смотрю на Кэпа, не зная, что ответить. Такие любовные истории не принято рассказывать посторонним. Не уверена, можно ли вообще считать это любовной историей.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь. Звучит удручающе. Больше похоже на трагедию.

Я утвердительно киваю.

– Любовь не всегда выглядит привлекательно, – говорит Кэп. – Иногда надеешься, что в итоге она превратится во что-то большее. Что-то лучшее. Но не успеваешь оглянуться, как опять стоишь на исходной позиции, потеряв где-то по дороге сердце.

Я отвожу взгляд и смотрю прямо перед собой. Не хочу, чтобы Кэп заметил, как я хмурюсь.

Может, именно этим я и занимаюсь? Жду, что наши отношения с Майлзом превратятся во что-то другое? Что-то лучшее? Я обдумываю слова Кэпа слишком долго. Так долго, что в итоге слышу храп. Поворачиваюсь и вижу, что старик крепко спит, уронив голову на грудь и широко открыв рот.

Глава восемнадцатая

Майлз

Шестью годами ранее

Я глажу ее по спине.

– Еще две минуты.

Она не отнимает рук от лица. Не хочет смотреть.

Я не говорю, что ждать две минуты не обязательно – результат и так яснее ясного.

Не говорю, что она беременна, потому что у нее осталось еще две минуты надежды.

Я продолжаю гладить Рейчел по спине. Когда срабатывает таймер, она не двигается с места. Не смотрит. Я прижимаюсь щекой к ее щеке и шепчу ей на ухо:

– Прости меня, Рейчел. Прости.

Рейчел плачет.

При звуке ее рыданий мое сердце разбивается.

Это я виноват. Это я во всем виноват.

Единственное, что можно теперь сделать, – как-то загладить свою вину.