Уродливая любовь

Или опасность утонуть под дождем. Даже не думала, что одежда может прилипать к тем частям тела, к которым прилипла сейчас. Волосы полностью пропитаны влагой и не могут вобрать больше ни капли.

Я отталкиваю Майлза и утыкаюсь макушкой ему в подбородок, чтобы перевести дух и при этом не захлебнуться. Он обнимает меня за плечи и ведет к стоянке, держа надо мной свою куртку. Быстрее, быстрее, и вот мы уже бежим.

Он ждет, пока я запрыгну на место водителя, и лишь затем обегает машину и тоже садится. Мы захлопываем дверцы, в тишине салона особенно громко слышно наше тяжелое дыхание. Я поднимаю руки, чтобы выжать мокрые волосы. Вода течет по шее, спине и сиденью. Хорошо, что в машине кожаные кресла.

Откидываю голову назад, глубоко вздыхаю и смотрю боковым зрением на Майлза.

– Ух, какая же я мокрая!

На лице Майлза широченная улыбка. Он явно подумал не о том.

– Извращенец! – игриво шепчу я.

Он усмехается.

– Сама виновата! – он тянет меня за руку. – Иди сюда!

Я быстро оглядываюсь по сторонам. Дождь льет стеной, снаружи ничего не видать. Значит, и внутрь никто не сможет заглянуть.

Я сажусь на Майлза верхом. Он до предела откидывает спинку сиденья, но не целует меня. Его руки скользят вниз по моим рукам, пока не доходят до бедер.

– Никогда не занимался сексом в машине.

В этом признании слышна робкая надежда.

– Никогда не занималась сексом с капитаном.

Майлз запускает руки мне под блузу. Проводит ими по животу, берет мою грудь в ладони, целует в губы. Наш поцелуй длится недолго, потому что Майлз опять заговаривает:

– Никогда не занимался сексом в качестве капитана.

– Никогда не занималась сексом в медицинской форме.

Руки Майлза скользят по моей спине, проныривают под пояс штанов и ложатся на бедра. Он притягивает меня к себе и одновременно слегка приподнимается. Я беззвучно охаю и крепче стискиваю его плечи.

Майлз опять притягивает меня к себе, задавая чувственный ритм, и шепчет в ухо:

– В форме ты ужасно обольстительна, но я бы предпочел, чтобы сейчас ты была без нее.

Мне неловко оттого, что Майлз одними словами может вызвать у меня стон. Неловко, что его голос так быстро способен меня взволновать. Не уверена, кому сильнее хочется, чтобы я оказалась без одежды: мне или ему.

– Скажи, что ты подготовился, – молю я голосом, хриплым от желания.

– Если я заранее знал о нашей встрече, это еще не значит, что я на что-то рассчитывал.

Какое разочарование…

Майлз приподнимается на сиденье и сует руку в задний карман.

– Не рассчитывал, но надеялся.

Он с улыбкой достает из бумажника презерватив, и мы оба переходим к решительным действиям. Я нащупываю пуговицу на его брюках прежде, чем встречаются наши губы. Майлз запускает руки мне под блузу и хочет расстегнуть лифчик.

– Оставь, – тяжело дыша, говорю я.

Чем меньше одежды мы снимем, тем быстрее сможем одеться, если нас застукают.

Несмотря на мои возражения, Майлз по-прежнему возится с застежкой.

– Не хочу входить в тебя, если не буду чувствовать тебя всем телом.

Ого… Тогда ладно.

Справившись с застежкой, он стягивает с меня блузу, затем поддевает пальцами бретельки и снимает лифчик. Забрасывает его на заднее сиденье и стаскивает рубашку. Она летит вслед за лифчиком, и наши обнаженные тела соприкасаются.

Мы оба судорожно вдыхаем. Его теплая кожа будит во мне такие ощущения, что не хочется отстраняться.

Он целует меня в шею, обдавая ее жарким дыханием.

– Ты даже не представляешь, что со мной делаешь, – шепчет Майлз, припав губами к моему горлу.

Я невольно улыбаюсь: в голове у меня та же мысль.

– Думаю, представляю, – говорю я вслух.

Левой рукой Майлз обхватывает мою грудь, правую со стоном запускает мне в штаны.

– Сними, – просто говорит он, дергая за резинку.

Меня не нужно просить дважды. Я перебираюсь на водительское сиденье и стягиваю оставшуюся одежду, наблюдая за тем, как Майлз расстегивает ширинку. Он, не сводя с меня глаз, рвет зубами упаковку с презервативом. Когда единственной преградой между нами остаются его брюки, я пересаживаюсь к нему поближе.

Меня почему-то ужасно смущает, что я голая сижу в машине перед собственной работой. В жизни ничего похожего не делала. Да и не хотела. Мне нравится, как отчаянно мы друг друга желаем. К другим я не испытывала ничего подобного.

Я кладу руки на плечи Майлзу и усаживаюсь на него верхом, он меж тем натягивает презерватив.

– Постарайся вести себя тихо, – насмешливо велит Майлз. – Не хочу, чтобы тебя выгнали с работы по моей вине.

Я смотрю на окно: за стеклом по-прежнему ничего не видно.

– Дождь слишком сильный – никто не услышит. К тому же в прошлый раз от тебя шуму было гораздо больше.

В ответ Майлз только смеется и снова начинает меня целовать. Берет меня за бедра и готовится войти. Обычно я бы уже застонала, но его слова вызвали во мне упрямый протест.

– Неправда, что от меня больше шуму, – произносит Майлз, касаясь губами моих губ. – Счет был как минимум равный.

– Равный счет – это не по мне. Ничья – просто увертка для тех, кто боится проиграть.

Мы в таком положении, что стоит мне только захотеть, и он окажется внутри. Однако я медлю – просто потому, что люблю состязания.