«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Хотя представленный англичанами проект декларации не содержал никакой конкретики, СССР тем не менее согласился ее подписать. Но с непременным условием — чтобы под документом стояла подпись Польши.

Вечером 22 марта Литвинов будет телеграфировать советским полпредам в Лондоне и Париже: «Солидаризируемся с позицией британского правительства и принимаем формулировку его проекта декларации. Представители Советского правительства незамедлительно подпишут декларацию, как только и Франция и Польша примут британское предложение и пообещают свои подписи».

Кроме того, советская сторона выступила с предложением подписать ее не второстепенным лицам, а премьер-министрам и министрам иностранных дел четырех государств — «для придания акту особой торжественности и обязательности».

«Для Вашего сведения, — писал Майскому и Сурицу Литвинов, — сообщаю, что без Польши и мы не подпишем» (выделено мной. — С. Л.)[617]. Эта существенная оговорка в свете того, что ранее Польша неоднократно демонстрировала непостоянство и двуличие своей политики, была, конечно же, уместна. СССР хотел твердых гарантий и для себя, и для своей безопасности, не желая таскать каштаны из огня для кого бы то ни было — а тем паче для Польши, которая полугодом ранее была готова воевать с СССР плечом к плечу с Гитлером.

Тем более что и в тот момент имели место попытки вести нечистоплотные игры за спиной Москвы. Так, в европейской прессе распространилась информация со ссылкой на анонимные дипломатические источники, что СССР-де предложил Польше и Румынии помощь в случае если они станут жертвами агрессии. 21 марта последовало опровержение ТАСС[618]. СССР, конечно, готов был оказать помощь — но строго на взаимной основе! Помогать бывшим союзникам Гитлера в Москве желающих не было.

К концу марта Лондон откажется от подписания совместной декларации. А все потому, что поляки с СССР ничего общего иметь не хотели!

Вечером 22 марта советский полпред во Франции Суриц будет докладывать в НКИД о беседе с французским премьером Даладье, в которой последний сообщал, что французы дали согласие подписать декларацию. В тоже время Даладье отметил, что «обеспокоен, не сорвет ли все это дело Польша». Кроме прочего, Даладье высказал опасение, что Варшава вообще может разрушить антигитлеровский фронт в самом зародыше: «Он боится, что в случае вероятного отказа или уклончивого ответа Польши и англичане заколеблются и возьмут обратно свое предложение», — пересказывал его слова в телеграмме Суриц[619].

До конца марта англичане пытались убедить поляков в необходимости подключения СССР к созданию единого фронта против гитлеровской агрессии, но те стояли на своем. Польша в категоричной форме заявила, что не примкнет «ни к какой комбинации (в форме ли декларации или какой-либо иной), если участником ее будет также СССР», — так изложил польскую позицию 29 марта постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган Майскому[620].

Свою антисоветскую позицию поляки прикрывали демагогией о том, что они пытаются «поддерживать известное политическое равновесие» между Германией и СССР — как пояснил польский посол в Москве Гжибовский замнаркому индел Потемкину[621]. И это в тот момент, когда над Польшей нависла угроза германской агрессии!

Поляки словоблудили насчет своего якобы нежелания участвовать в каких бы то ни было комбинациях враждебных как Германии, так и СССР. И это на фоне того, когда Польша договаривалась с Англией и Францией о военных гарантиях на случай нападения Германии — т. е. как раз участвовала в антигерманской комбинации. Спустя два дня после того как Чемберлен объявит о гарантиях Польше, 2 апреля Литвинов обратит внимание Гжибовского на этот странный, но весьма показательный момент.

Так, в очередной раз процитировав польскую позицию, как ее изложил 29 марта Кадоган Майскому, Литвинов потребовал объяснений. Польский посол пытался выкручиваться, мол, позицию Польши превратно поняли. А далее, сказано в записи беседы, «Гжибовский, покраснев, прочитал опять свою бумажку (инструкцию Бека) и признал, что там тоже говорится о комбинациях „совместно с Советским Союзом“.

Литвинов продолжил свою мысль уже с учетом заявления Чемберлена от 31 марта: „посол мне вчера объяснял нежелание участвовать в комбинациях опасением напряжения в отношениях с Германией и ее гневом, сегодня же выходит, что Польша все же готова участвовать далее в комбинациях, направленных против Германии, не опасаясь ее гнева, если только не будет СССР. Этот момент тоже требует объяснений“.