Уроды

– Лариса Пална, – встает он, протянув руку. – А что с теми, кто не захочет подтягиваться по предметам? Может, на них коллективом воздействовать?

– Возможно. Я рассматриваю такой вариант. Садись, Данилов, – ответила ему Кукушка, заставив меня скрежетнуть зубами. И надо было, блядь, лыбиться с Панковой и Лазаренко? Сидел бы тихо, и пронесло. А теперь выкручивайся.

– А кто у нас из таких? – с вызовом спросил Дэн, заставив остальных притихнуть. И я понимаю, почему. Если Кукушка сейчас назовет фамилии, то начнется травля тех, кто пытается отделиться от коллектива. Лишний повод доебаться.

– Я проведу работу, Данилов. Спасибо за заботу, – буркнула она, заставив Дэна вернуться на место под аккомпанемент двух смешков – Кота и Зябы. Но те сразу выебнулись перед лидером, зашептав ему на ухо, что Кукушка просто «сука ебанная, выебывается и цену себе набивает». Я же надеялся на одно. Что Дэн забудет обо мне после этого же урока. Главное не отсвечивать.

Во время длинной перемены, мы с Алёнкой, как обычно, отправились под лестницу, где я спрятал бутерброды. Проносящиеся по лестнице первоклашки не отвлекают, наоборот, мы к ним привыкли и порой тишина навевает не очень приятные мысли.

– Как лето провел? – спросила Алёнка, когда я вытащил из щели сверток с бутербродами и начал его разворачивать.

– Работал, – пожал я плечами. – Папка в больнице был, деньги нужны и лекарства.

– Ого! – завороженно ответила она, когда я протянул ей бутерброд с копченной колбасой. – А… кем ты работал-то?

– Людей убивал, – просто ответил я и посмотрел, как Алёнка, открыв рот, уставилась на меня круглыми глазами. – Блядь, Огурцова… Ты серьезно? Сосед устроил в бригаду на погрузку вагонов.

– Шуточки у тебя, Воронин, – подражая Кукушке, ответила Алёнка, заставив меня засмеяться.

– А как иначе? Ну, если честно. Я в июне бутылки собирал… Ты сама слышала.

– Слышала. Мы с мамой тоже пытались, но нас бабки прогнали, – тихо ответила Алёнка, откусывая от бутерброда солидный кусок. – Тёмка… Как вкусно-то!

– Лопай, – усмехнулся я, наблюдая, как она ест. Алёнка ела, не торопясь, как и всегда. Смаковала каждый кусочек и краснела, если замечала мой взгляд.

– Сосед мой, Толик, бригаду держит, вот и помог. Мы по ночам вагоны грузили. Металлом всяким, коробками, – продолжил я. – Тут не до гулянок. Утром придешь домой, искупаешься и спать, а вечером снова на смену. А ты чего делала?

– Как обычно, – Алёнка покраснела и отложила бутерброд в сторону. – Маме помогала полы мыть.

– Алён! – вздохнул я и, дождавшись, когда на меня посмотрит, добавил: – В этом нет нихуя стыдного. Мы не виноваты в том, что так получилось. Мы выживаем, как можем. Не у всех отцы киосками владеют.

– Знаю. Но все равно иногда чувствую стыд, – тихо ответила она. – Я пыталась на лето работу найти, но не получилось. Газетами торговать хотела пойти, но там залог оставить надо. Вот и работала с мамой. Хорошо хоть Слепой платил и ей, и мне.

– Блядь, Алён. Я бутылки из мусорки вытаскивал. Перед Зябой и Котом, – ругнулся я, заставив её вздрогнуть. – Если бы не вытаскивал, то не факт, что папка бы из больницы вернулся. Мы те, кто есть. Каждый выживает, как может. Я смог, как и ты. И не вижу тут нихуя стыдного!

– Спасибо, – кивнула она.

– А теперь лопай свой бутерброд, – махнул я рукой и, улыбнувшись добавил: – Я его доедать не буду. Он тобой пахнет.

– Иди ты! – рассмеялась она, но бутерброд все-таки взяла. Я лишь кивнул и снова улыбнулся.

– Нам ли выебываться, Алёнка?

Первая неделя прошла на удивление спокойно. Учителя согласовывали расписание, Зяба, Дэн и Кот почти никого не трогали, крутясь в своей компашке. Да и остальные вздохнули свободно. До того момента, как ебучее расписание было утверждено.

На первом же уроке Антрацит доебалась, хули я сел с Огурцовой, а когда я заявил, что мне так захотелось, в очередной раз разоралась. Я видел, как поблескивают глазами с задних парт Зяба и Кот, видел настороженный взгляд Дэна, но все же сдержался и не нагрубил математичке, постаравшись сделать это так, как само собой разумеющееся.

– Надежда Викторовна, я по алгебре и геометрии отстаю, – сказал я. – Вот и посчитал, что будет лучше, если я сяду с учеником, который в этом понимает больше меня. А Алёна на медаль идет.

– Лучше бы ты дополнительные курсы взял, – буркнула Антрацит, буравя меня своими черными глазенками.

– Я постараюсь, – соврал я, и на этом конфликт ушел в спящую фазу. Но я все же заметил, как внимательно на меня смотрят уроды. Раньше я не позволял себе такого, вот они и присматривались к моему поведению, и очень скоро случилась первая проверка.

В октябре Кот подкараулил момент, когда я вошел в школу вместе с Огурцовой, и подскочив, решил доебаться. Он отпихнул меня в сторону, а Алёнку обхватил вокруг талии и левой рукой сжал её грудь.

– Чо, Ворона? Бабу себе нашел? А Огурцова ничо так себе сиськи отрастила! Сочненькие, – хмыкнул он, держа Алёнку в тисках. Меня перекрыло. Вновь всплыла давно затаившаяся ненависть к уродам, и я, даже не думая, подскочил к Коту и врезал ему по скуле с размаху.