Уроды

И снова я слушал нудную болтовню Слепого, только теперь со мной сидел Шпилевский, а также наши родители. Когда директор закончил, Лёнькина мать тихо поднялась со стула и так же тихо спросила:

– Но если у нас и правда нет денег, Тарас Григорьевич. Что делать? – спросила она, как и моя мама, тоже вставшая со стула.

– Не все киосками владеют, – добавила она. – У меня муж больной дома, а сын после школы вынужден работать, чтобы семье помогать.

– Ладно, я поговорю с учителями, – сдался Слепой, смотря на Лёнькину мать. Я скривился и отвернулся, когда увидел, что его хуй снова начал вставать. – Больше никакой грубости. Лариса Павловна сказала, что Артём её очень грубо и некультурно обругал.

– Чушь! – фыркнул я. – Любого спросите. Я такого не говорил.

– Это факт, – важно заметил Слепой, подходя к моей маме. – И я не потерплю, чтобы ученики оскорбляли учителей.

– А учителям оскорблять учеников можно? Вы не видели, как она измывается над Лёнькой, – воскликнул я, вставая со стула. Лёнькина мать слабо улыбнулась в ответ на это и поджала губы. – Он заика, а она заставляет его выходить к доске и мучиться…

– Артём, я понимаю, в тебе сейчас говорят эмоции, – прогудел Слепой, потеряв к разговору интерес. – В нашей школе подобное поведение не приветствуется. Ученик должен уважать учителя, слушать его и внимать каждому слову. В нашей школе все равны, и исключений никому не делается.

«Старый пидорас», – ругнулся я про себя и обессиленно откинулся на стуле. Гнев сошел на нет, осталось только омерзение ко всей этой пиздобратии. Скорее бы экзамены, а потом… пошли все нахуй.

Моя выходка и то, что я заступился за Шпилевского, принесли хоть немного душевного спокойствия. Учителя больше не ебали нам мозги на уроках, предпочитая объяснять тему, но мое выступление не забыли. Меня дрочили на каждом уроке, вызывая к доске и заебывая вопросами. Кукушка, Рыгало, Антрацит, Слепой… каждая блядь, кроме Аносова, на уроках которого я мог хоть немного отдохнуть.

Серый, с которым мы как-то курили на перемене в туалете первоклашек, затянулся, выпустил колечко к потолку и сказал:

– Ты прям панком становишься, Воронин.

– Чего? – нахмурился я.

– Ну, протест, хуё-моё, и все такое. В залупу активно лезешь. Досиди уже спокойно до конца, а потом устраивай революции.

– А если заебло? – парировал я, заставив Серого задуматься.

– Тогда терпи. С этих блядей станется тебя завалить на экзаменах.

– Похуй, Серый, – сплюнул я в унитаз и стрельнул туда же окурком. – Меньше трояка не поставят. Ну, поднапрягусь на экзаменах в институте, а на это все похуй.

– Как знаешь, – усмехнулся он. – Но мне нравится движ, который ты замутил.

– Ага. Сам, блядь, восторгаюсь, – улыбнулся я и забрал с подоконника пакет с учебниками. – Погнали. Биология следующая.

Весной, когда город начал просыпаться после зимы и повсюду начало всплывать говно и мусор, школа тоже оживилась. Пошли постоянные терки на темы экзаменов, кто и что будет сдавать, а уроды, неожиданно, перестали доебывать лохов. Ну, неожиданного тут, на самом деле мало. Я понимал, что к чему, как и Шпилевский с Алёнкой.

Одно дело учителей подмазать, чтобы годовые оценки хорошими были, а вот экзамены сдавать надо. Это очень четко донес до всех Дэн, когда Кот, запулив портфель Шпилевского в конец коридора, получил от друга подзатыльник и кучу мата в ебало. В итоге лишь под конец года мы смогли хоть немного выдохнуть и расслабиться. Но меня ждал еще один пиздец. Сбор денег на выпускной.

В апреле Кукушка собрала родительское собрание, с которого мамка пришла с каменным лицом и, только войдя в квартиру, швырнула сумку на тумбочку, после чего пошла на кухню и налила себе стопку водки. Папка, подойдя к ней, только прикоснулся к плечу, после чего мама начала орать.

Я выбежал из комнаты, гадая, что же такого ей про меня наговорили, но оказалось, что виной всему не я, а выпускной.

– Представляешь, Андрей, они на выпускной тысячу собирают. Тысячу рублей! – рявкнула она и снова потянулась к бутылке, но папка ласково перехватил её руку и уселся на табурет напротив.

– А чего так много? Деньги-то большие. Не каждый у нас такую зарплату получает, – пробормотал он, подперев лицо кулаком.

– Вот, вот. Я тоже так сказала. Мать Шпилевского вообще чуть по стене не сползла, а на Наташу жалко смотреть было. Она и так с Алёнкой с хлеба на воду перебивается, а тут тысяча рублей на выпускной. Куда им столько?!

– Понятно куда. В карман себе, бляди жадные, – ругнулся папка, хлопнув по столу кулаком. И тут же, поморщившись, схватился за сердце. – Ох, ебаный рот.

– Тихо, Андрюш, тихо, – всполошилась мама и, увидев, что я стою в проеме, скомандовала: – Тём, достань таблетки из аптечки.

– Нормально все, – отмахнулся папка. – Не надо. Кольнула, проклятая, просто. Ну а ты что думаешь, Тёмка?

– К черту его, – буркнул я. – Я не собираюсь отдавать такие деньги, чтобы эти уроды пялились на меня с фотографий. Аттестат получу, и хватит.

– Там еще оператор будет, – добавила мама. – Подарки учителям…