Уроды

– К Толику в бригаду попрошусь. Пару недель поработаю и наскребу. Не переживай, – улыбнулся я и похлопал Алёнку по коленке. – Доела? Погнали на урок.

Однако Толик помотал головой, когда я поймал его у подъезда поздним вечером.

– Менты щемить стали, постоянно на вокзале проверки мутят, – хмыкнул он, закуривая сигарету и подсаживаясь рядом. – Если раньше за смену сотню платил, то теперь полтос максимум. Да и смены не так часто случаются. Если согласен, буду тебя дергать по факту тогда. Могу занять, если хочешь?

– Не, – рассмеялся я. Толик тоже улыбнулся. – С чего я возвращать-то буду. Ладно, хули делать. Согласен.

– Только смотри, Тём, – вдруг посерьезнел он. – Тема мутная, менты если поймают, то сами выкручиваться будете. Сдашь кого, можешь руку больше не протягивать. Иногда металл грузить, иногда коробки.

– Чо в коробках, естественно, не спрашивать?

– Ага. В общем, грузы разные. За какие-то я буду премию давать, если все нормас пройдет. Хорошую премию. Если накроют, то сам понимаешь. Без оплаты.

– Хули делать, Толик, – вздохнул я. – Деньги нужны.

– Папке?

– Не только, – мотнул я головой и, вырвав из тетрадки листок, записал свой домашний номер телефона. Однако Толик рассмеялся и вытащил из кармана «Нокию». – Нехило!

– А то, – улыбнулся он. – Диктуй.

Иногда Толик забирал меня после школы и отвозил сразу на вокзал. Иногда звонил и сообщал, во сколько и куда надо приехать. Порой я не успевал поужинать и, резко одевшись, бежал на «работу». Родители не спрашивали, что и как. Понимали.

Каждый раз бригады были разными. Не было уютного вагончика, в котором мы с мужиками гоняли чаи и делились едой. Ели прямо на рельсах, впопыхах, пока не придет очередной вагон и очередная грузовая машина. После бессонной ночи я втыкал на уроках, а Алёнка, поменявшись со мной местами, отвлекала учителей, чтобы я мог немного покемарить с закрытыми глазами.

Пару раз нас чуть не принимали менты, выскакивавшие, как чертик из табакерки. С фонарями, пистолетами и собаками. Тогда вся бригада рассыпалась и ловко скрывалась в лабиринтах вагонов. Обиднее всего, если накрывали под утро, когда львиная доля работы была выполнена, но Толик свое слово держал. Если заметали хоть одну партию, вся бригада оставалась без зарплаты.

– Буреют, – шумно дыша, говорил Репа, когда мы прятались с ним в поезде, пока менты не уедут. – Озверели что-то. Раньше так не прессовали.

– Недодали, или что? – тихо интересовался я, заставляя Репу улыбаться.

– Не, Тёмка. Все дело в грузе. Хуй с металлом. Они за другим гоняются. То, что мы в коробках грузим.

– А…

– Не знаю, чо там, и знать не хочу, – перебил меня он. – И ты нос не суй. Наше дело маленькое. Меньше знаешь, меньше срок. Захотят, скажут, а нет, значит нет. Тихо, вроде… Погнали до перехода!

Но всеми правдами и неправдами я сумел накопить нужную сумму и даже чуть больше. Пришел в школу прямо с работы, невыспавшийся, грязный и вонючий. Вытащил из кармана стопку налика и швырнул его на стол Кукушки, после чего развернулся и отправился в туалет покурить. Там я ополоснул лицо холодной водой, переоделся в чистое и все уроки проспал под лестницей, пока меня не разбудила Алёнка.

– Тём, шестой урок закончился, – улыбнулась она. – Я думала, тебя вообще в школе нет. Хорошо, что тут проверила.

– Ага, – зевнул я и сладко потянулся. – Я Кукушке деньги принес, а там еще полчаса оставалось. Ну и решил подремать. И отрубился.

– Вижу. Пойдем, я тебя провожу.

– Не, не. Я нормально. Мне еще к Аносову зайти надо. Билеты взять, которые по экзамену, и уточнить по мелочи. А ты иди. Я хуй знает сколько проторчу у него, – соврал я. Алёнка недоверчиво посмотрела мне в глаза, но в итоге вздохнула и, чмокнув в щеку, убежала. А я, выждав десять минут, выбрался из укрытия и отправился на улицу, где договорился встретиться с Толиком.

Толик подъехал к школе в два часа, когда я, зевая, стоял на углу и курил последнюю оставшуюся в пачке сигарету. Он моргнул фарами, а когда я подошел, кивнул, приглашая сесть. Мы отъехали от школы и остановились неподалеку от Колодца.

– Чо, набрал нужную сумму? – улыбнулся он. Я кивнул и, скосив глаза на пачку, лежащую рядом с ручником, заставил Толика рассмеяться. – Бери, Тёмка. А еще… твоя премия.

– Что я без тебя делал бы, – ответил я, забирая деньги и запихивая их во внутренний карман ветровки. Утром прошел дождь, и было довольно сыро. Однако Толик не стал острить. Вместо этого он внимательно на меня посмотрел.

– Я рад, что помог тебе, – чуть подумав, ответил он. – Но прекращай эту хуйню, Тём. Ты ж не дурак, понимаешь, что вы там грузили.

– Понимаю.

– Иной раз лучше занять, а потом потихоньку отдавать. Ты свой, я б тебя не стал прессовать. Да и папку твоего с детства знаю. Хули, в одном дворе все терлись, он нас, пацанов, от алкашей всегда защищал, когда те буреть начинали, – он прочистил горло и сплюнул в окно. – Я ж себя не прощу, если тебя закроют.

– Почему? – нахмурился я. Толик отвесил мне легкий подзатыльник и улыбнулся.

– Я многим жизнь сломал. Тебе не хочу. Если деньги будут нужны, я тебе займу. Но о работе забудь. Усек?