Уроды

В жаркой дискуссии час пролетел, как минута, а моя визитница пополнилась десятком разноцветных карточек. Один из организаторов семинара, подойдя ко мне, обмолвился, что, возможно, мое выступление попадет на «Первый канал», настолько ярким оно получилось. Но мне было все равно. Главное, что я увидел таких же, как я. С горящими глазами и пылающими сердцами.

Ведущий не соврал. Меня показали по «Первому», пусть и сократив выступление до десяти минут, демонстрируя лишь наиболее важные тезисы. Но я порадовался другому. Наверняка теперь получится выбить денег у директора на новые программы и заручиться поддержкой на более высоком уровне. Но все это вдруг ушло на второй план, когда утром в мою дверь постучали.

Я, думая, что это горничная, открыл дверь, не спрашивая. Открыл и замер на пороге с вытаращенными глазами. Потому что в коридоре стояла Алёнка Огурцова. Стояла с мокрыми от слез глазами и улыбалась, глядя на меня. Она бросилась мне на шею, мокрая от дождя и слез, и зарыдала, уткнувшись носом в грудь. Я лишь растерянно гладил её по голове и глупо улыбался, чувствуя все тот же запах ромашки от её волос.

– Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя в новостях. Позвонила на «Первый», обзвонила гостиницы, наорала на всех, на кого только возможно, и нашла, – глухо пробубнила она и, отстранившись, посмотрела мне в глаза. – Почему ты меня забыл, Тёмка? Почему исчез?

– Я никогда тебя не забывал, – тихо ответил я, наклонив голову и жадно рассматривая Алёнкино лицо: в уголках глаз появились крохотные морщинки, лицо чуть вытянулось, а в глазах появилась твердость и какая-то суровость. Но я мотнул головой, отгоняя все мысли, улыбнулся и нежно поцеловал её в губы. Мягкие, влажные и чуть солоноватые от слез. Алёнка вздохнула и ответила на поцелуй, а потом влетела в мой номер ураганом, разметав вещи и разбив бокал с вином.

Я любил её так, словно нам по-прежнему семнадцать, а на дворе июнь двухтысячного. Любил жарко и жадно, не решаясь выпустить её из объятий, и улыбался, когда она, изогнувшись, кричала. В коротких перерывах мы молчали и потягивали вино, а я, поставив бокал на пол, легонько дразнил её прикосновениями. Пробегал пальцами по плоскому животу, по маленькой и крепкой груди, заставляя соски твердеть от каждого касания. Снова и снова вызывал угасшее желание и утолял его, как и свое, которое скрывал годами.

Она впивалась ноготками мне в спину, обхватывала длинными ногами и стонала, уткнувшись носом в шею. Жмурилась, как кошка, когда я целовал ей спину, и кричала, когда приближался очередной пик. Снова и снова…

– Алён, – тихо позвал я, когда мы, утомившись, лежали на кровати. Её голова покоилась у меня на груди, а дыхание было спокойным и размеренным. Лишь сердце скакнуло дважды, когда я позвал её по имени.

– М? – потянулась она и, посмотрев на меня пьяными глазами, улыбнулась.

– Почему ты не отвечала? – я спросил, стараясь скрыть дрожь и обиду. Но не получилось. Голос все равно задрожал, и Алёнка почувствовала это. Вздохнув, я достал из пачки сигарету и, чиркнув зажигалкой, закурил. Она перехватила сигарету и сделала жадную затяжку, после чего вернула её мне.

– Я получила от тебя только одно письмо, Тём. Тогда, через две недели, как ты уехал в Питер, – ответила она, поджав губы. – Но разве сейчас это важно? Я не знаю, что случилось. Косяк почты, смена адреса или путаница в индексах. Может, письма вытащили бабки из почтового ящика, который не закрывался на ключ. Может, соседский пацан спалил их потехи ради. Не знаю. Я обижалась, злилась, трепала маме нервы. Каждый час спускалась вниз и проверяла, не пришло ли что-нибудь от тебя. Хоть сраная открытка. Даже этого было бы достаточно. Писала тебе, а потом рвала письмо на клочки, думая, что соседская девчонка в старых шмотках больше не нужна, что её место заняла другая. Сытая и красивая… А потом меня захватила новая жизнь. Новый город, новые люди, все новое, Тёмка. Я часто вспоминала тебя, но так и не решилась написать или позвонить. Думала, что у тебя новая жизнь, в которой нет мне места. Не хотела мешать и напоминать о прошлом. А вчера увидела тебя в новостях, и меня словно током шарахнуло. Думала, мне показалось. Но, нет. «Артем Воронин. Учитель биологии средней общеобразовательной школы»… И я снова превратилась в Алёнку Огурцову из нулевых. Я не думала ни о чем, я выебала всем мозг, довела какую-то бедную девочку до слез, пока мне не дали адрес гостиницы, где ты остановился. И сейчас ты рядом, и нам хорошо. Разве стоит сейчас ворошить прошлое? М?

– Думаю, не стоит, – улыбнулся я и, потянувшись, поцеловал её. Алёнка тоже улыбнулась и снова перехватила у меня сигарету.

– Ты изменился, – тихо сказала она, поглаживая мою руку, лежащую на её бедре, и целуя плечо.

– Ты тоже, Алён, – улыбнулся я, закуривая новую сигарету и вставая с кровати. – Пойду воздухом подышу. Ты со мной?

– Не, – капризно протянула она и рассмеялась. – Там сыро и холодно, а тут тепло и пахнет тобой. А есть, что пожевать?

– В холодильнике бутерброды есть, – с трудом сдержав улыбку, ответил я.