Урок

Выпускался Захаров пилотом на пассажирском самолете ЯК-12. Выяснилось, однако, что в условиях Камчатки возможности вертолета неизмеримо выше, и Захаров освоил вертолет МИ-1. Понадобились летчики на МИ-4, овладел и этой техникой. Когда на Камчатке только-только появился нынешний красавец МИ-8, в числе первых изучил и его.

Сейчас у Григория Ивановича все виды допусков, ко всем полетам – и с грузом на внешней подвеске, и при низкой облачности, и на самые разные уровни высоты (хоть на вершину вулкана); ко всем работам – лесопатрульным, съемочным, монтажным и так далее.

Григорий Иванович – командир звена, в котором шесть экипажей. А возглавляет летное подразделение вертолетов МИ-8, о пилотах которого пойдет речь, Анатолий Александрович Стещенко, более 15 000 летных часов безаварийно отработавший в небе Дальнего Востока. Они чем-то схожи – Захаров и Стещенко,– оба подтянутые, моложавые и с совершенно седыми шевелюрами. Люди скромные. Стещенко даже застенчив.

У здешних вертолетчиков-асов есть общая черта – каждый имеет учеников. У Захарова чуть не половина всего летного подразделения – его воспитанники. Среди них Константин Горбачев, экипаж которого был признан в 1980 году лучшим в управлении ПАНХ (применение авиации в народном хозяйстве) Министерства гражданской авиации. Самый молодой член этого экипажа, коренной камчадал, второй пилот Владимир Гаркуша стал командиром вертолета. Он – ученик уже Горбачева. Это значит, у Захарова появились «внуки».

Чтобы стать командиром, надо налетать не менее тысячи часов вторым пилотом. Налетывают их за год-полтора, а вот командирами становятся далеко не все. Мало технической готовности нужна еще способность самостоятельно принимать решения в самых неожиданных ситуациях. Но и этого мало. Григорий Иванович Захаров на одно из первых мест ставит моральные качества, нравственность.

– У нас ведь соблазнов много: левый груз перевезти, баранов пострелять. Заказчики-то ведь всякие бывают.

– Не подводили вас воспитанники?

Григорий Иванович ответил не сразу, вспоминал.

– Не помню. Нет, пожалуй. Нет.

Все, о чем он был в юности наслышан, все сбылось на Камчатке. Работы невпроворот, работа интересная. Только вертолет может забросить в тайгу или на сопку специалистов-изыскателей, буровые установки, походные электростанции, продукты. От Захарова и его товарищей зависит работа (а иногда и жизнь) геологов, оленеводов, нефтяников, рыбаков, вулканологов, охотников. Вместе с агитбригадой ездит в гости к чукчам, алеутам, эвенам, ительменам, корякам. Только у пилотов малой авиации могут быть такие неожиданные «пассажиры» – канадские бобры, лоси, лошади, собаки, цыплята.

Все сбылось, однако жене, Антонине Ивановне, не позавидуешь: мужа дома почти не видит.

Пилот Юрий Андреевич Кудрин на эту тему привел свой пример: «Когда летал на самолетах, дочерей до седьмого класса сам воспитывал. А как пересел на вертолет, совсем их не вижу, жена детьми занимается».

Все сбылось, но меня почему-то не покидала мысль: с таким-то классом мог бы пересесть и на современный реактивный самолет. Да те же вертолеты испытывая, мог бы устанавливать шумные именные рекорды на скорость, грузоподъемность, высоту полетов, фамилия его вошла бы в местную летопись, в краеведческом музее отвели бы видное место.

Но Захаров – пахарь, своей судьбой доволен и ни на какую другую не променяет.

Мы с Захаровым летели в Усть-Камчатск, летели вдоль побережья Тихого океана, и я пытался запомнить все – каждую черточку уникальной красоты. Это оказалось невозможным, каждую минуту пейзаж совершенно менялся, каждый был неповторим Знаменитые рекламные виды Крыма и Кавказа казались слабыми копиями с дальневосточного оригинала. Проплывали под облаками живописные полуострова, будто острова, соединенные с берегом пунктирной полосой. А вдоль берега на всем пути, как жалкие родственницы могучего океана, вились по земле узкие речушки, застыли маленькие синие озера, и залетали сюда, жаловали их сытые океанские чайки.

...Однажды открылось зрелище – сверху, с высоты: едва касаясь копытами земли, под нами летели кони – по зеленому лугу, их было четверо – рыжий, дымчатый, черный и белый. Они мчались – каждый последующий левее собрата,– и ветер вздымал их гривы. Они мчались веером по полукругу – невероятный танец, стремительный хоровод.

Справа – океан, слева – десять тысяч километров. Куда мчались они вольным галопом в окружении багряного леса...

Потом ушли от берега и летели над самыми вершинами сопок, которые обрывались крутыми, как стена, глубокими каньонами. И ни одна сопка не была похожа на другую. А вокруг – всюду, до горизонта – стоял в предсмертном желто-красном наряде осенний бесконечный лес. Не стоял – горел.

Не полюбить Камчатку нельзя – сказать об этом считает своим долгом каждый, кто побывал здесь.

Однако легко любить без обязательств. Проездом. Две недели. Не заботясь притом, чтобы и здешняя природа тебя полюбила, и люди ответили тебе взаимностью.