Урок

«Жукова С. А. (педагог, руководитель местного комитета): В буфете он говорил: „Ну, Оля, что мы будем кушать?“ Это слышали студенты.

Карасева А. А. (педагог): …на вечере на танцах Лебедева висела на шее у Снегова, и они целовались на виду у учащихся…»

Мои посетители — Он и Она — видимо, неотрывно, с волнением, наблюдали за мной, повторяя про себя уже заученные ими наизусть строки, потому что едва я дочитал «на виду у учащихся», как он синхронно уточнил.

— Позднее Карасева говорила на суде, что мы чуть ли не целовались. Разница существенная?..

Я согласился и читал дальше:

«Кузьмина А. М. (педагог): На вечере Восьмого марта они были переполнены друг другом, но они не целовались…»

— …не целовались, — с той же удивительной синхронностью уточнил он. Она молчала, теперь уже не с опущенной, с поднятой головой, с почти добела раскаленными щеками, молчала, точно плыла высоко над этими строками.

«…Я видела влюбленные глаза Снегова. Я была оскорбленная…» — читал я дальше высказывание педагога Л. М. Кузьминой.

Я ждал, что и сейчас он что-то уточнит. Но нет… Он молчал. Я помедлил перед тем, как перевернуть лист, чувствуя неловкость, какое-то, за десятилетия журналистской работы не преодоленное, подобие стыда, возникающее каждый раз, когда «по долгу службы» надо по-деловому, с разбегу, войти в чью-то вдруг обнажившуюся жизнь, полную боли и смуты и разных странных разностей, которые естественны лишь для двух людей в мире.

«Андреев Ю. А. (директор училища): Они встречались постоянно, демонстрируя свои отношения.

Тарханова Р. (студентка): Я слышала, как Снегов сказал Лебедевой: „Олечка, что мы будем кушать?“

Ерохина О. П. (педагог): …он поглаживал ее по спине во время танца.

Она же: Я слышала, как в буфете Снегов говорил: „Олечка, что мы будем кушать?“

Она же: Я хочу сказать, что Снегов — антиличность, это не человек».

За выписками из показании шло решение районного суда, отклоняющее иски А. В. Снегова и О. П. Лебедевой к администрации Оренбургского музыкального училища о восстановлении на работе, потом определение областного суда, оставляющее в силе решение районного, потом жалобы и ответы на них… «Вы дали основание полагать о наличии между вами близких отношений…», «Отклоняется…», «…Отклоняется…»

Я посмотрел на них — они и сейчас, сидя передо мной — опять с опущенными головами, «давали основания понять о наличии между ними…» — с той неотразимой бессознательностью, которая убеждает полнее сознательных действий: тем, например, как она не нарочно коснулась его, подняв руку, чтобы поправить волосы, и как он при этом нечаянно улыбнулся.

— Как видите, — поспешил он оправдать улыбку иронической репликой, — мы к вам с банальным делом об увольнении.

— За демонстрацию чувств, — отчужденно, мертво добавила она.

— По статье двести пятьдесят четвертой, — стер он улыбку сухой ссылкой на закон.

В данной статье речь идет об аморальном поведении педагогов, несовместимом с воспитанием молодежи.

Ольга Лебедева и Андрей Снегов, как я понял из их объяснений, когда они, переступив с явной мукой через что-то в себе, стали объяснять, излагать события, не видят в собственном поведении абсолютно ничего аморального, они твердо убеждены, что вели себя естественно и достойно, но, несмотря на это убеждение, не нашли удовлетворяющего их решения в местных судах и вот поехали в Москву в надежде, что им поможет Верховный суд РСФСР.

Мы договорились, что будем ожидать решения Верховного суда республики. Они ушли, оставив документы. Несмотря на то, что живое общение с живыми людьми для писателя должно быть дороже сосредоточенного углубления в самые оригинальные бумаги, я испытал облегчение, оказавшись с этими бумагами один на один. Читать, перечитывать их при людях, о которых они беззастенчиво повествовали, было мучительно неловко, а перечитать, сопоставить хотелось, — чтобы удостовериться в одной странности.

Странность заключалась в том, что если выстроить документы строго хронологически, то люди совершенно безупречной репутации, награждаемые, поощряемые, избираемые, вдруг становились исчадием ада, белое делалось черным без переходных состояний, без полутонов, как будто по взлету чьей-то палочки.

Кто же они, герои этой истории, до увольнения и судебных разбирательств?