Урок

И он, и она — воспитанники Оренбургского музыкального училища. Андрей Валентинович Снегов окончил затем Горьковскую консерваторию по классу фортепьяно, после чего вернулся в родной Оренбург, в родное училище, как педагог. За восемь лет работы ни одного взыскания, даже нарекания не имел; был награжден Почетной грамотой областного управления культуры за коммунистическое воспитание молодежи, был награжден знаком «Отличник культурного шефства над Вооруженными Силами СССР», имел благодарности дирекции за общественную работу и активную концертную деятельность; четыре года избирался членом райкома ВЛКСМ, три года — секретарем комсомольской организации; был членом месткома и редактировал общеучилищную стенную газету. За месяц до увольнения был отмечен как лучший в докладе заместителя начальника отдела культуры на методической конференции.

Лебедева Ольга Павловна после окончания музыкального училища осталась в нем на должности концертмейстера-преподавателя. До недавнего времени была секретарем комсомольской организации училища.

Если верить объективным данным, то перед нами люди совершенно безупречной моральной репутации, пользовавшиеся полным доверием со стороны администрации и общественности, люди, в порядочности которых сомневаться повода нет.

Это, повторяю, до увольнения и судебных разбирательств.

Затем белое становится черным. И перед нами: чуть ли не сексуальный маньяк, «любитель порнографии и нелегальных описаний эротического характера…». Это — он. Личность безнравственная, аполитичная, даже социально опасная. Не лучше выглядит и она…

Что же заставило резко изменить к ним отношение?

Однажды мать Ольги Лебедевой, Екатерина Савельевна, спросила у дочери, почему та не пишет мужу (Ольга была замужем за молодым музыкантом, воспитанником этого же училища, который находился в армии). Ольга набралась мужества и ответила, что разлюбила мужа и любит Андрея Снегова.

Через несколько дней в Оренбургское училище поступило заявление: «От Лебедева Павла Никаноровича…»

Павел Никанорович настаивал на мерах «воздействия к работникам вверенного вам училища — педагогу Снегову Андрею Валентиновичу и концертмейстеру-педагогу Лебедевой Ольге Павловне».

«…Снегов А. В., — написано в этом заявлении, — будучи намного опытнее и изощреннее Лебедевой О. П. в вопросах межполовых отношений между людьми, смог увлечь ее на путь моральной деградации. Лебедева О. П., идя на установление и поддержание интимных связей со Снеговым А. В., по объективным данным не могла не понимать аморального характера своих поступков: ей уже 22 года, более восьми лет состоит в рядах ВЛКСМ, из них пять лет — в комсомольской организации вашего училища, которую возглавляла в течение последнего года в качестве секретаря комитета ВЛКСМ училища.

Связи Снегова А. В. и Лебедевой О. П. зашли так далеко, что каждый из них поставил вопрос о расторжении первого брака, то есть о разрушении созданных ими семей…»

Как уже понял читатель, суть дела в том, что двое (ему тридцать четыре года, ей двадцать четыре) полюбили друг друга, уже будучи семейными людьми, и решили соединиться в новой семье. Ситуация сама по себе достаточно сложная и драматичная, сопряженная с большим, глубоко человеческим страданием.

При всем нашем уважении к интимной жизни личности, к тайне этой жизни и к странностям человеческого сердца нельзя забывать, что существует социальная этика, по законам которой можно и должно судить личность, если она данные законы нарушает.

Тонкость дела (а тонкость в подобных делах играет роль весьма важную) состоит в том, чтобы не посылать к больному хирурга, когда он нуждается в терапевте, а посылая хирурга, если это печально необходимо, дать ему в руки скальпель, а не нож мясника. Но самая большая тонкость, тонкость наивысшая, заключается, по-моему, в том, чтобы понять, удостовериться: а не может ли больной вылечить себя с наибольшим эффектом сам? (Поскольку в данном рассуждении медицина играет роль чисто метафорическую, надеюсь, что врачи не обвинят меня в переоценке «самолечения».)