Урок ловиласки

— Но смысл пособия — в помощи нам по всем направлениям, без которых не разобраться в себе, — подала голос Амалия. — Мы должны знать мнение противоположной стороны, и пособие служит именно для этого.

— Обещаю, что в некоторых вопросах мнение пособия будет учитываться, и когда понадобится что-то серьезное, мы обязательно спросим, — пообещала Варвара.

Антонина поднятием руки привлекла к себе внимание преподавательницы.

— Когда говорили о поцелуях, ты упомянула слово «взорваться». — Она задумчиво покусала пухлую большую губу. — Объясни.

— Хорошо, тогда — еще пару слов об удовольствии, каким оно бывает. — Варвара заставила щеки растянуться в улыбке, подбадривая учениц. — У мужчин целью ловиласки является салют, все помыслы только о нем, и если он не случился, то удовольствия как бы не было. Так, Чапа?

— Что?

— Ничего, это был риторический вопрос. Взрыв — это высшее удовольствие, его пик, концентрация наслаждения, как если б вас неделю поили и в туалет не пускали, и вот, наконец, когда разрешат… — Многозначительный взгляд Варвары обвел слушательниц, удостоверяясь, что образ понят и детально прочувствован. — Взрыв выбрасывает сознание на обочину реальности, а часто вовсе за грань. Взрыв меняет вас, кромсает чувства, убивает мысли и возносит за облака. Пока его не испытаете, не поймете, о чем речь, слова — это только слова, которые остаются словами, ощущения окажутся совсем иными. Как с любовью. Есть определение, что любовь подобна груше, она сладкая и имеет определенную форму, но попробуйте дать определение формы груши!

Переждав хиханьки и перешептывание учениц, Варвара продолжила:

— Взрыв у мужчин всегда сопровождается салютом, даже если ничем не стреляет — в тех случаях, когда они сумели взорваться повторно, а семя еще не выработалось. Стрельба сопровождается толчками. Это их удовольствие. Наше совершенно иное. Никто не знает заранее, у кого как оно проявится, откуда придет и куда выкинет в момент вознесения. Взорваться можно как от внутренних взрывных работ, так и от внешних. Все способы ловиласки могут привести к взрыву, просто не все умеют или не всем дано.

— Поясни про не всем дано, — потребовала Антонина.

— Если не дано — это болезнь? — присовокупила Александра.

— Это данность, с которой желательно не смиряться, — ответила Варвара. — Как не все любят сладкое, так и…

— Не все?! — Глаза Феофании выпучились.

— Не все получают одинаковые удовольствия от похожих процессов. Изменить что-то могут лишь время и любимые люди.

* * *

Как же меня корежило от их множественного числа священного понятия. «Любимые люди»! Однако… Несмотря на возмущение мозга словами, происходящее перед глазами почему-то неприятия не вызывало. Странно все же утроен мозг. Ладно-ладно, уточню: мужской мозг. Нетерпимый к нелогичной женской логике, он абсолютно толерантен к собственной противоречивости.

— Нам повезло, что наши организмы столь многогранны, — продолжала вещать Варвара. — К примеру, мы можем наслаждаться взрывом мужчин почти так же сильно, как они сами. Мы получаем удовольствие и от самого факта погружения, и от завораживающего процесса фрицев, и от непредсказуемого взрыва. Кстати, взрыв — важный, но лишь отрезок долгого пути удовольствия. В отличие от наших любимых, мы способны к множественным взрывам. Первое удовольствие лишь пробуждает, усиливая жажду следующего. Наша вершина в отличие от мужской — не конечная точка краткосрочной кампании, куда гордые воители водружают свое захватническое знамя победы, а огромный хребет из многих вершин, которые возвышаются все выше и выше и уходят за горизонт.

Преподавательница говорила, ученицы сосредоточенно внимали, а я чувствовал себя восточным правителем в гареме, окруженный возбужденными лицами и тем нежным, стыдливым, обычно прикрытым, что сейчас в немыслимом виде и количестве пялилось на меня со всех сторон. Большие, средние и мелкие. Красноносые, темноглазые, кареокие. Шары и конусы, капли и капельки, пышные и литые. Торчащие, висящие, глядящие вперед, вверх, вниз, в стороны. Серьезные, удивленные и вовсе обескураженные. Дыни и яблочки; грейпфруты, апельсины и мандарины; много и сразу. Полный пипец. Сон. Ведь что же это могло быть, как не сон? А во сне — да, во сне бывает всякое. Даже такое, чего быть не может.

Варвара сменила тон с лекторского на командирский:

— Прежде, чем перейдем к практическим занятиям, всем сходить в кустики по большому и маленькому и помыться.

Антонина буркнула:

— Так уж и всем? А если что-то из этого комплекта не хочется?

— Поднатужься. Знаешь такое слово — надо?

С тяжелым вздохом Антонина и еще несколько царевен исчезли из поля зрения. Остальные пока остались — держать.

— И воды принесите, — крикнула Варвара вдогонку. — Поставьте поближе.

— Это обязательно? — подал я голос, пока ученицы методично исполняли распоряжения, и первые потихоньку сменяли вторых.

Пока рядом не было главных оппоненток — ни всем недовольной Антонины, которая нашла бы, к чему прицепиться, ни быстро восходящей звезды — Ярославы, ни въедливой Амалии — моя всадница-наездница повела себя вполне доброжелательно.