Эллис окидывает меня жестким неодобрительным взглядом:
–
Я поморщилась:
– Это… –
К ее чести, Эллис не смеется.
– Я уверена, что призраки – это всеобщий культурный феномен, – говорит Эллис. – Верю ли в них лично я, непринципиально; многие верят, возможно, они знают что-то, неизвестное мне.
Мне почти смешно. Реакция настолько характерна, это
Несмотря на все, что я прятала от Эллис, она от меня не скрывалась. Она – открытая книга.
– Как академично.
– Такая уж я, – говорит она. – Интеллектуалка широких взглядов.
Эллис по-прежнему смотрит настороженно, но страх уже перестал сжимать мои плечи, они опустились, руки расслабились.
– Не знаю. Может быть, мне все привиделось.
Эллис не отвечает. Она молча ждет, и я продолжаю говорить, чтобы заполнить эту тишину.
– Но… с тех пор, как я вернулась сюда, в Годвин-хаус… я чувствую, что она… Алекс… что она, возможно… – Боже. Нужно перестать увиливать. Необходимо облечь это явление в слова. Мне нужно назвать его, дать ему имя и уничтожить его власть надо мной. – Я считаю, что она меня преследует.
Взгляд Эллис метнулся к чашке, к налипшим чаинкам, сообщившим о смерти и предательстве. О
– А почему бы и нет? – я продолжаю, понизив голос до шепота. – Призракам не нужен отдых. А она умерла, потому что я… Я бы тоже захотела отомстить.
– Ты думаешь, будто она считает, что ты ее убила, – говорит Эллис.
Я пожимаю плечами.
– Я не знаю, что думает Алекс.
Но я знаю, что думают все остальные. Я читаю это во взглядах исподтишка, в тайных перешептываниях. Я помню, как Клара изобразила пальцами ножницы на вечеринке в Болейн. Прежде в моем затуманенном сознании была мысль, что они обвиняют меня в том, что я перерезала веревку. Сейчас я знаю – они вообще не поверили в мой рассказ.
Несколько бесконечных мгновений Эллис смотрит на меня, сузив глаза и сжав рот в тонкую линию. Я почти не сомневаюсь, что она откажется от своих вчерашних слов, скажет:
Но потом…
– Ладно, – говорит Эллис. – Хватит об этом. Ты будешь помогать мне с моим проектом.
– С каким проектом?
– С исследованием для моего романа, – говорит она. – Мне нужно как-то восстановить обстоятельства убийств в Дэллоуэе, поэтому я обдумывала, как бы это спланировать. Если я возьму их смерти в качестве вдохновения, смоделирую современную версию убийств так, как, считаю, они
В этот раз я все-таки смеюсь, но смех выходит лающим, похожим на кашель умирающего.
– Почему? – говорю я. – Потому что ты считаешь, я знаю нечто об убийствах людей?
Я ведь солгала ей, в конце концов. Я солгала, и воспоминания об этом все еще висят между нами, как дым, отравляющий наши легкие. Я умудрилась забыть слишком многое о той ночи с Алекс, и Эллис теперь об этом знает.
Что еще она, по ее мнению, знает обо мне?
О чем еще подозревает?
– Нет. – Эллис отодвигает чашку с блюдцем и снова наклоняется над столом, упираясь локтями в столешницу и устроив подбородок на сложенные кисти рук. – Потому что ты знаешь все, что только можно узнать, о Пятерке из Дэллоуэя. Потому что ты
– В нашей школе целая оккультная библиотека, – сообщаю я ей. – Ты могла бы просто пойти туда.
– Дело не только в этом. Ты никого не убивала, Фелисити, у тебя не было злого умысла, и тебя никто не преследует. Призраков не существует, магии – тоже, и ты не убивала Алекс. Я тебе это докажу. Кроме того, – добавляет она, – если ты поможешь мне с работой, может быть, сможешь вернуться к твоей старой теме. Ты так много знаешь о ведьмах Дэллоуэя; это знание не должно пропасть даром. Вся эта литература ужасов заставляет тебя верить в призраков. Реальность есть реальность. Совершенно очевидно, что в последние недели ты далеко отклонилась от нее. Тебе не кажется, что пора бы уже вернуться на твердую почву, заглянуть истории в глаза и назвать ее так, как она и зовется?