Урок возмездия

Постепенно редеют ряды даже тех немногих учениц, что добрались до пятого этажа, последние из них начинают укладываться, когда моргает свет, сигнализируя, что библиотека вот-вот закроется на ночь.

Раньше я была одной из тех непослушных учениц, которые задерживались как можно дольше, чтобы закончить еще одну главу, еще страничку. Библиотекари пройдут мимо в любую минуту, проверяя, все ли ушли домой; в основном я знаю это из опыта. А еще я знаю, что они не будут проверять везде.

Я беру свой сэндвич и усаживаюсь среди стеллажей, поглощаю свой поздний ужин и слушаю эхо, раздающееся от стука каблуков по паркету, когда одна из библиотекарей обходит кабинки для чтения.

Потом следует звук закрывающейся двери, свет гаснет, теперь меня окружает тьма.

Я вытаскиваю фонарик и щелкаю выключателем. Янтарный луч света прорезает мрак узкого тоннеля. Стеллажи теперь кажутся выше, настороженно нависают из темноты, когда я прохожу мимо. Наверное, это было не такой уж и хорошей затеей; кожу на моем затылке покалывает, когда я опускаюсь на лифте в подвал, примыкающий к оккультному отделу. Я боюсь оглянуться, зная, что, если сделаю это, найду там ее, роняющую капли воды на кафельный пол, с глазами, похожими на черные ямы, и острыми зубами.

Я выскакиваю из лифта, как только он останавливается, не дав дверям даже раскрыться полностью. Но становится еще хуже, когда я ныряю под бархатный шнур и протискиваюсь в дверь оккультного отдела. Если Алекс преследует меня, обитает в школе – если Годвин-хаус – это эпицентр ее силы, – то здесь эпицентр их. Пятерки из Дэллоуэя.

Я ловлю себя на том, что смотрю сквозь железную решетку на лежащий том «Молота ведьм» в кожаном переплете, я дышу неглубоко и часто, боясь утонуть в темноте.

Вот в чем моя проблема. Несмотря на свой страх, несмотря на все, что уничтожила моя одержимость, я хочу снова быть здесь. Я тянусь к этим книгам, как мотылек к огню. Я не могу без них.

Раньше я проводила долгие часы в этой комнате, изучая «Истинный гримуар» на листах папируса в переплете из кожи кобры. Я исписала множество страниц заметками из «Книги Парамазды».

Мне бы листать криминальные романы ужасов и видеть кошмары из-за книги «Желтые обои» Шарлотты Гилман. Мне бы проводить день у стеллажей с общей литературой за чтением уютных, успокаивающих книг, потом возвращаться домой к горячему чаю и теплой постели. Мне бы не открывать замок на материалах по делу Годвин, не мыть руки и не усаживаться читать за стол, залитый янтарным светом.

Но собрание оккультной литературы в Дэллоуэе – это единственное место в стране, где я смогла бы найти нужную мне информацию: как избавиться от проклятия, которое мы с Алекс сами на себя навлекли, как завершить ритуал с опозданием на год.

Позвоночник трещит от напряжения, когда я открываю второй том летописей Дэллоуэя, его тяжелый кожаный переплет неохотно опускается на поверхность стола. Его запах не изменился. Как внутри могилы. Заголовок, написанный коричневыми чернилами в каллиграфическом стиле восемнадцатого века вверху первой страницы:

Отчет о судебном разбирательстве по делу Марджери Лемонт, Беатрикс Уокер, Корделии Дарлинг и Тамсин Пенхалигон, обвиняемых в убийстве Флоры Грэйфрайар

Суд состоялся в 1712 году, задолго до появления фотографии, но, как и большинство из нас в Дэллоуэе, обвиняемые девушки были из богатых семей. Здесь, в недрах библиотеки, сохранился портрет Марджери Лемонт; он висит на восточной стене рядом с портретом ее матери, основательницы школы. Когда я поднимаю глаза от книги, Марджери смотрит на меня холодным и непроницаемым взглядом. Художник изобразил ее в пышных бледных шелках, черные волосы волнами ниспадают на плечи, вопреки моде того времени. У нее длинный тонкий нос, губы слегка улыбаются, но именно ее глаза привлекали меня больше всего. Светло-зеленые в нижней части радужки, они темнеют до черного за меридианом зрачков. На фоне этой тьмы поблескивает крошечное пятнышко света.

Говорят, что она донимает школу – и, в частности, Годвин-хаус – вместе с остальными из Дэллоуэйской Пятерки. Конечно, эта легенда – выдумка или же была выдумкой, пока мы с Алекс не сделали ее правдой.

Как свидетельствует этот документ, Флора Грейфрайар была найдена обескровленной в лесу, с рассеченной грудиной, и ее белое платье намокло от крови. Ее тело было последним в серии найденных трупов меньшего размера: зарезанный кролик, обескровленная овца. В судебном разбирательстве нет упоминания о ранении из мушкета, хотя повторяется рассказ о травах и цветах, разбросанных по ее телу.

Я перечитываю свидетельские показания девушек. Сложно представить, что они были живыми, розовощекими и энергичными, когда история их смерти настолько чудовищна.