Уроки черного бусидо Димы Сабурова

Когда солнце взошло и город уже почти скрылся из виду, я бросил прощальный взгляд в сторону Нагасаки. Вернусь ли еще сюда? А если вернусь, то как меня встретят? Я долго думал о том, есть ли у меня хоть какой-то шанс вернуться в свое время, в родную реальность. Но так ничего и не надумал — только душу растравил. В какой-то момент просто запретил себе вспоминать о семье, о будущем… Как правильно поется в песне:

'Призрачно все в этом мире бушующем

Есть только миг, за него и держись!

Есть только миг между прошлым и будущим

Именно он называется жизнь!'.

* * *

Прежде чем горячее полуденное солнце начало припекать еще сырую землю, мы прошли близлежащие, уже пробудившиеся и весьма оживленные деревни. В каждой из которых случалось целое шоу — народ сбегался посмотреть на меня. На крестьян кричали самураи, асигару копьями раздвигали толпу. За деревнями располагались залитые водой рисовые поля, по которым бродили цапли. И уже виднелись горы с белыми снежными шапками.

К моему удивлению, на дорогах периодически встречались доски с объявлением о том, что на окрестности орудует банда некого Белого Угуису(4) — горного монаха-расстриги. Об этом вслух прочитал Бэнкэй на первом же привале. На доске перечислялись леденящие кровь подвиги Угуису, приметы его самого и сообщников. Плюс шли обещания награды — целых десять кабан золотом. В этом месте, Бэнкэй заметно напрягся, подозвал Ёсио и сказал ему, что нам следует беречься странных попутчиков, непонятых женщин на станциях и легких соблазнов за смешные деньги, — часто их предлагают наводчики. Ёсио покивал, пошел к дону Алессандро.

Тут же на привале до меня в очередной раз докопался Педро. Иезуит, повысил его до моего персонального учителя португальскому языку. К делу португальский Петя, отнесся со всей серьезностью. Продолжил вкладывать мне вокабуляр ударами ленька. На четвёртом или пятом слове мне это всё надоело. Я подскочил с земли, ухватился за линек, резко вырвал его из рук. После чего напрягся и, рыкнув, на всю миссию, порвал его на две части. На что опять сбежался народ, пооткрывал рты.

Педро схватился за рукоять палаша, что висел у него на поясе, но тут подошел еще один моряк, успокаивающе положил руку на плечо:

— Pedro Zurita há um mocha e rum. — громко произнёс он — Já tens a tua dose?

Все, что я понял — это слово рам. То бишь ром. Походу где-то выдают дневную дозу и у Педро появились более интересные занятия, чем меня избивать.

* * *

На шею уселся слепень, уже собрался вонзить в меня свое жало, как я резким движением прихлопнул его. Японцы, обливаясь потом, шагали, как заведенные. Еще и распевали какую-то заунывную мелодию, с часто повторяющимися словами «Намо Амитабхая Буддхая». Из чего я сделал заключение, что это вовсе не песня, а какая-то сутра. То бишь молитва.

Дон Алессандро на все это морщился, качал головой, но в конфликт с носильщиками не вступал. Только плотнее задергивал зановеску своего паланкина.

Глядя на него в щелочку, я принялся размышлять о своей недавней находке.

После проветривания вещей, мне пришла в голову идея негласного обыска. Ну не может быть, чтобы иезуит не вез чего-нибудь тайного! Подперев дверь кельи священника ящиком, я сначала внимательно осмотрел библии. Пролистал от корки до корки. Ничего. Потом простучал переносной алтарь на предмет всяких полостей. И тоже мимо. Дошел ход до одежды. И тут мне удача улыбнулась в тех самых «штанах-парашютах». В подкладке было что-то зашито. В походном несессере священника, я нашел огромную иголку с катушкой ниток, опасную бритву. Посомневавшись минутку, все-таки распорол штаны по шву. Один секрет местных христиан я уже открыл. Не будем стесняться и насчет второго.

В «парашюты» оказалась зашиты два письма. С красивыми сургучными печатями, сложным автографами внизу. Сами письма оказались очень короткими и были написаны либо по-латыни, либо по-испански. В них я, разумеется, ничего не понял — зато распознал римские цифры. И похоже, они были в посланиях главными. Текста то мало! Я прошелся по комнате, попинал кровать священника. Что-то это мне все напоминало, но что? Точно! Это не письма — векселя. И скорее всего на предъявителя. Иначе было дополнительно шло длинное описание получателя денег — а его не было. Быстро прикинул номинал. Благо римские цифры я знал. Две тысячи и три. Попытался вчитаться в текст векселей и узнал слово Escudo. Кажется так называли испанские золотые монеты? Ясности не было, колясь иголкой, я поторопился привести все в первоначальный вид.

(2) Корпорация дза — аналог средневековых цехов. Монополизировали тот или иной вид производства или деятельности.

(3) Линек (Gasket) — короткая веревка, с палец толщины, с узлом на конце. Служил для наказания матросов в старом флоте.

(4) Угуису — короткокрылая камышовка или соловей. Получается, соловей — разбойник.

Глава 7