Уроки для двоих (СИ)

Я возвращалась домой из магазина и вдруг заметила знакомую машину, которую я уже видела однажды, когда ко Льву приезжала жена его брата. Кажется, тогда был май… И кстати, сосед ведь вчера упоминал, что накануне его племянница и Наташа с Елизаветой Андреевной вернулись с моря, но я даже внимания на эту новость не обратила — за этот месяц столько всего произошло, что я умудрилась как-то забыть о проблемах семьи брата Льва. А теперь вот вспомнила.

Из машины вылезла Наташа — загорелая и явно отдохнувшая, безумно красивая, не чета зелёной и уставшей мне, — и, не заметив меня, пошла к подъезду. Выглядела она весьма озабоченной, но окликать я её не стала — не было у меня настроения сейчас с ней разговаривать. Пусть Лев сам разбирается со своей возлюбленной. Может, без участия её мамы у них лучше получится?

Мысль была настолько злой и ревнивой, что я даже рассмеялась. Дожили! И чего ради я так ревную? Чему быть, того не миновать.

Я вернулась домой, сделала сырники, разбудила близнецов, позавтракала… а сама не переставала думать о том, как прошёл диалог Льва и Наташи. И не перешёл ли этот диалог постепенно в другую плоскость, как хотела Елизавета Андреевна? По крайней мере выглядела Наташа вполне себе так, как обычно выглядит женщина, которая идёт на свидание к мужчине. В изящном шерстяном пальто, довольно-таки коротком, чтобы было видно длинные ноги в высоких сапогах. Не знаю, что под этим пальто, но явно тоже что-то короткое и соблазнительное.

В общем, я чуть не задохнулась от ревности за прошедшие два часа, и когда Лев наконец позвонил и предложил пойти гулять — вместе с близнецами и скутерами — то чуть не разрыдалась от облегчения. Наверное, если бы у них с Наташей что-то сладилось, он бы не предложил? Или я ошибаюсь, и это никак не связано?

Во время прогулки я всё пыталась что-то прочесть в лице соседа, но мне это так и не удалось — Лев был спокоен, как и всегда, невозмутим и незыблем, словно скала, шутил и улыбался мальчишкам и мне, и об утреннем визите Наташи даже не упоминал. А я нервничала. Переживала безумно, поэтому в конце встречи поинтересовалась, могу ли вечером пройтись с ним и Ремом. Лев удивился — весь месяц я отказывалась гулять перед сном, слишком сильно уставала, — но согласился, и вроде бы даже охотно.

Около десяти часов он написал, что через пятнадцать минут выходит, я быстро собралась и выскочила из дома, предупредив только маму — Фред и Джордж уже спали. Родительница смерила меня понимающим взглядом с головы до ног и изрекла:

— До утра можешь не возвращаться.

Я только фыркнула в ответ.

Спускаясь по лестнице — ну не люблю я лифты — я думала о том, насколько мой внешний вид сейчас отличается от утреннего внешнего вида Наташи. Она в своём светлом шерстяном пальто и сапожках на каблуках выглядела изящной принцессой, я же — в синих джинсах и осенней жёлтой куртке с наполнителем из синтепона выглядела по-простецки, как обычная женщина. Мы рядом и не смотрелись бы даже. И почему Льву после Наташи понравилась я? Я совсем другая, начиная от характера, заканчивая внешним видом и манерой одеваться.

Но сосед такими вопросами точно не задавался. Он улыбнулся, увидев меня, светло и радостно, подождал, пока я ещё раз поздороваюсь с Ремом, а потом подал мне локоть.

— В парк? Я сегодня ненадолго, обещали дождь через полчаса. Или можем погулять во дворах.

— Давай попробуем в парк. — Ходить кругами возле детских площадок мне не хотелось. — Если что, успеем добежать… наверное.

Лев засмеялся, и мы пошли.

Несколько минут мы молчали, что, впрочем, нам совсем не мешало. Я вообще давно заметила — молчать со Львом мне было нормально и вполне себе уютно. Я не думала каждую секунду, о чём бы поговорить, не тяготилась тишиной и могла идти, мысленно рассуждая о чём угодно — от школьных дел до планирования покупок, — и мне было хорошо и комфортно. Словно я знала Льва не пять с небольшим месяцев, а много-много лет.

— Слушай, — я вдруг вспомнила, о чём ещё хотела спросить соседа. Про Наташу заговаривать пока не хотелось. — А как мои бандиты, не сбиваются на «дядя Лёва» на уроках?

В вечернем полумраке я плохо видела лицо Льва, освещаемое лишь тусклым светом фонарей, но точно знала — он улыбается. И его голос, когда он отвечал на вопрос, был тёплым.

— Как ни странно, нет. И вообще мне кажется, им доставляет удовольствие называть меня Лев Игоревич и знать, что за пределами школы они могут назвать меня дядя Лёва и на «ты». Это для них словно какой-то секрет, приятная тайна, недоступная окружающим.

Я фыркнула. Что ж, вполне похоже на моих мальчишек. И теперь я наконец решилась спросить о том, что тяготило весь день.

— Я утром Наташу видела. Издалека, не подходила к ней. Зачем она приезжала?

Да, вот так, Алёна, в лоб. Шок — это по-нашему.

Хотя Льва ещё попробуй, шокируй. Он ни капли не удивился, и шаг не сбился, и рука, сжимающая поводок Рема, не дрогнула.