Уроки для графа

Аннабел терпеливо ждала. Вообще-то брат никогда не отмалчивался, но вот уже прошло несколько показавшихся ей бесконечными минут, а он не произнес ни слова. Тогда она решила начать сама и подтолкнула его к разговору.

— И?…

Аннабел знала брата достаточно хорошо, чтобы сообразить, что он оказался здесь не случайно. Если Бо решил сам нанести ей визит, причем не дождавшись возвращения в комнату, значит, ему есть что сказать.

— Что привело тебя сюда?

— Мы должны поговорить, — просто ответил Беллингем, разглядывая орхидеи.

— Но ты что-то молчишь, — она попыталась улыбнуться шутке, но Бо повернулся к ней, и их взгляды встретились.

Это что, слезы блестят в его глазах? О нет! Она не готова увидеть, как брат, ее самый сильный и смелый брат, плачет. Что случилось? Почему у него в глазах стоят слезы?

— Проблема заключается в том, — наконец еле слышно произнес он, — что впервые раз в жизни я не знаю, как об этом сказать.

Аннабел проглотила комок в горле:

— Наверное, ты пришел поговорить о сложившейся по моей вине ситуации.

Она поставила брата в неловкое положение, вляпавшись в скандал во время его свадьбы. Если Бо стыдится ее, она этого не переживет.

— В известном смысле, но больше это имеет отношение к твоему браку.

У Аннабел вспотели ладони, ее бросило в жар.

— Бо, не томи, говори как есть. Ничто не может быть ужаснее того, что я воображаю!

Он набрал полную грудь воздуха, опустил голову, разглядывая мульчу под сапогами, и наконец спросил:

— Как ты считаешь, я могу ударить Марианну?

Аннабел ахнула. О чем он? Это же немыслимо!

— Нет! Конечно, нет! — решительно замотала она головой.

Бо медленно кивнул и продолжил:

— А тебя? Или маму?

— Никогда! — едва не задохнулась Аннабел.

Проглоченный комок опять подступил к горлу, да такой огромный, что она не могла дышать. А слез в глазах накопилось столько, что она почти ослепла. Оранжерея вокруг расплылась в зеленом тумане.

Бо опять кивнул и все так же, не поднимая головы, добавил:

— Точно так же, как я не могу ударить тебя, маму, Марианну, вообще женщину, и другие мужчины не смогут. Наш отец просто был не из их числа.

Слезы потекли по ее щекам. Годы они не говорили на эту тему. Шрамы, полученные в детстве, затянулись без всяких разговоров. Так они и жили: никаких эмоций, и все. И вот теперь брат вскрыл давно зарубцевавшиеся раны с помощью нескольких простых слов.

— О чем ты говоришь, Бо? — удалось ей выдавить, хотя горло саднило нещадно.

Выпрямившись, брат опять посмотрел ей в глаза, вытащил белоснежный носовой платок из внутреннего кармана сюртука и подал ей.

— Я говорю, что Элмвуд не из тех, кто способен поднять руку на женщину. Я видел его и в пьяном состоянии: это забавный весельчак, а не любитель размахивать кулаками.

Платком Аннабел вытерла глаза:

— Наверное, я дура, но все эти годы прожила, даже не задумываясь над тем, что ты никого не можешь ударить. Конечно, это означает, что должны существовать и другие мужчины, такие же благородные.

— Ты совсем не дура, а просто молодая женщина, которая в детстве стала свидетельницей того, чего не должна была видеть. Это я идиот, ведь должен был сообразить, почему ты так не хочешь замуж!

— Ты ведь был совсем мальчишкой и не мог меня защитить.

— И все же это не помешало мне найти любовь, — заметил Бо. — Я тоже боялся откровенничать, поверь, и был женат на своей работе, пока не встретил Марианну. Но именно твой человек появляется рядом всего один раз, и мне ненавистна мысль, что ты потеряешь его из-за страха перед своим прошлым.

Она с трудом втянула воздух. Ее брат, ее мудрый чуткий старший брат говорил именно то, что ей нужно было услышать, и как раз в тот момент, когда нужно было это услышать. Он всегда так поступал со своими друзьями и теми, кого любил. Все, что она могла сделать сейчас, — это просто кивнуть.

— Тебя не удивляло, что все эти годы я не настаивал, чтобы ты вышла замуж? — вдруг спросил Бо.

Аннабел промокнула глаза:

— Я… думала, из-за того, что говорила, будто еще не нашла подходящей кандидатуры.

Бо кивнул:

— Отчасти да, но у меня не было иллюзий: рано или поздно выберешь кого-нибудь.

Она засмеялась, хотя слезы продолжали бежать из глаз:

— Надо было сразу сообразить, что мне тебя не обмануть.

— Маму — тоже, — заметил Бо. — Правда заключалась в том, что мы оба понимали: ты пока не готова к замужеству — и потому не принуждали.

— Ты самый лучший брат на свете, — ее маленькая ручка легла на его большую. — Я недостойна тебя.

Он улыбнулся уголком рта:

— Вот уж чего не знал! Но больше всего мне хочется, чтобы ты была счастлива, с мужем или без него. Я всегда этого хотел.

Она кивнула, прижимая платок к глазам, чтобы осушить последние, как ей казалось, слезы:

— Спасибо, Бо.

— Я не намерен и сейчас принуждать тебя, но спросить должен: как думаешь, ты смогла бы полюбить Элмвуда, если бы так не боялась прошлого?

Тяжело вздохнув, Аннабел обхватила себя руками.

— Мне страшно. Это ты сильный и смелый, а я трусиха, — она опустила голову.

— Нет уж, извини! — Бо выпрямился и развернулся к ней лицом. — Ты из породы Беллингемов, дорогая сестра, а значит, не трусиха и никогда ею не была.