Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

Красота за деньги: мисс Крофорд не просто кичится своим состоянием, она демонстрирует свое безмятежное столичное отношение к окружающему ее миру – лондонцы не опускаются до мелочей, достаточно им щелкнуть пальцами, и весь мир сам вскакивает и начинает суетиться.

Можно ли считать Мэри заносчивой выскочкой? В какой-то степени да. Впрочем, это было ее обычное поведение. Она очаровывала всех вокруг. Однако я только сейчас осознал, что это значит. Все-таки «очаровывать» это глагол, действие, а не просто черта или качество. Очарование Мэри не сравнить с очарованием Элизабет Беннет и Кэтрин Морланд; у них это было естественным продолжением их индивидуальности. Мэри же сознательно задавалась целью расположить к себе людей. Она исполняла роль, играла, действовала. (Я еще раз убедился в том, насколько важна тема пьесы для романа, насколько гениальна задумка сделать ее ключевым элементом сюжета, ведь почти все герои книги постоянно притворяются.) Но поведение мисс Крофорд в определенной степени противоречит здравому смыслу. Зачем той, которая затмевает всех своим блеском, доказывать свое великолепие каким-то жалким провинциалам? Очень просто: таким, как она, жизненно необходимо постоянное подтверждение того, что вы знаете об этом великолепии. Какими бы уверенными в себе ни казались Мэри и ей подобные, они на самом деле не до конца убеждены в собственном превосходстве над окружающими.

Мэри Крофорд была до жути похожа на жену моего друга. Тем вечером, когда мы познакомились, она совершенно очаровала меня своими рассказами, находчивостью, дерзостью и смешливостью, но лишь теперь, вспоминая нашу встречу, я понял, насколько все было продуманно и выверенно. Разумеется, я поддался ее обаянию – так и предполагалось. Ну конечно! Жена моего друга поступила со мной так же, как Крофорды поступили с обитателями Мэнсфилда – и с читателями.

Наконец-то я начал понимать изящную сюжетную паутину, сплетенную Остин в «Мэнсфилд-парке». Пока Мэри соблазняла Эдмунда, а Генри – Фанни, писательница следила за тем, чтобы их шарм подействовал и на читателей. Обаяние Крофордов – не случайный просчет автора, не сумевшего справиться с персонажами; наоборот, именно так все и было задумано. Остин снова перехитрила меня, совсем как в «Эмме» и в «Гордости и предубеждении». Она сама спланировала мою реакцию на тех или иных героев, чтобы потом показать мне, на что я купился. Она хотела, чтобы я начал симпатизировать Крофордам, а затем предложила подумать, что меня к этому подтолкнуло. Но на сей раз я понял ее мысль далеко не сразу.

Можно, конечно, предположить, что жена моего приятеля прилагала усилия, дабы понравиться мне, поскольку я был его давним другом. Но, по большому счету, никакие причины или поводы для того, чтобы очаровывать меня, ей не требовались. К тому же (как восхитительно вымысел перекликается с реальностью!) она сама была когда-то актрисой – пробовала играть в студенческом театре, но потом бросила, заявив: «Лучшее, на что я гожусь, – это роль в рекламе шампуня». Вместо этого она начала изучать право: «Как юристу мне достанутся гораздо более выигрышные роли, чем как актрисе». Она гордилась своим умением «обрабатывать» знакомых и хвасталась, что способна оказывать влияние на присяжных, внушая им то, что нужно ей.

Подобно Крофордам, она управляла чувствами других людей ради собственного удовольствия, ради возможности увериться в силе своих чар. Мэри тоже с легкостью просчитывала поведение и реакцию окружающих. Эдмунд как-то признался Фанни:

– Я не знаю никого, кто бы так хорошо разбирался в людях… Она, без сомнения, понимает тебя… а что до некоторых других, я могу представить, по иным ее живым намекам, по нечаянно сорвавшимся с языка словам, что если бы не свойственный ей такт, она могла бы с такою же точностью отозваться о многих.

Что касается жены моего друга (да и его самого, ведь он тоже мог гордиться своей проницательностью), то чувство такта никак не мешало им высказывать мне свои соображения насчет наших общих знакомых, начиная с ярлыка «она привереда» и заканчивая выводом, что любительница двенадцатидолларовых десертов приобрела себе роскошного бойфренда, «словно купила красивенькую книжку». Лишь тогда мне вдруг пришло в голову, что точно так же эти двое обсуждали с другими и меня, и точно так же манипулировали мною.