Уроки ирокезского

Горянин, делая свой "рекордный" самолет, разработал целую кучу такого, что на годы вперед обеспечило авиастроителей "самыми передовыми решениями". В принципе, при постройке он воспользовался и опытом Бориса Луцкого – разместив четыре мотора попарно в двух гондолах, и моторы эти вместе вращали по два соосных пропеллера (в противоположные стороны, что добавляло машине легкости в управлении). Ну а Ветчинкин – для того чтобы вся мощь семисотсильных моторов была правильно использована – предложил пропеллеры пятилопастные, да еще заключенные в кольцевые "ограждения". Это кольцо обеспечило увеличение тяги сразу почти на четверть – что и позволило самолетам летать так быстро и далеко. К моторам были добавлены турбонагнетатели воздуха (которые потом практически без изменения применили и Микулин с Добрыниным в "маленьком" двухсотсильном турбомоторе), так что самолет летал и на десятикилометровой высоте, а "приспособить" собственно пропеллеры к столь разнообразным условиям окружающей среды помог Сабинин: сами винты делались с регулируемым шагом. То есть машина оказалась со всех сторон "передовой", но Горянин в конкурсе вообще не участвовал: единственный конкурс, в котором он бы безусловно победил, был бы конкурс "на самого ленивого инженера" – он делал лишь то, что ему явно поручалось и ничего сверх того. Впрочем не победил бы: он бы в нем и участвовать не пожелал…

А вот Павел Сухой на конкурс прислал не только чертежи, но и практически готовый самолет. Как и большинство нынешних авиаконструкторов (из которых только Горянин "не отметился"), он сделал самолет и для "личного использования". Небольшой – и вот его-то чертежи он к заявке на конкурс и приложил. С описанием испытаний самолета на авианосце и с довольно приличным списком усовершенствований, необходимых для реального применения этого самолета. Ну список – списком, однако Павел отметил, что все почти доработки, в заявке перечисленные, будут сделаны менее чем за месяц. А еще через две недели сообщил, что самолет уже готов к испытаниям. Я не удержался, поехал посмотреть на это чудо, которое в заявке было названо "палубным самолетом С-49".

На вопрос, почему самолет назван так странно, Павел, усмехнувшись, ответил что из-за габаритов: семь метров в длину и ширину, а семью семь как раз и получится сорок девять. На носу самолета стоял сдвоенный пропеллер в кольцевом обтекателе (титановом, а все остальное было из авиала), на верхнем крыле этого полутораплана были установлены (как раз за прошедшие недели) выдвигаемые предкрылки и тормозные щитки-интерцепторы (я название вспомнил, правда только когда их и увидел), закрылки (они, как сказал мне Сухой, изначально там стояли), а нижние крылья – размахом всего-то чуть больше метра каждое – после взлета складывались пополам и убирались в специальные ниши фюзеляжа. Шасси самолета было с носовым колесом, и к нему Павел приделал "автомат", который при касании его земли поворачивал винты на "торможение" и как раз поднимал интерцепторы "до упора", так что пробег у самолета получался в районе сорока метров. Правда, когда я слово "интерцептор" произнес, Павел даже обиделся – решил, что я "давно это придумал, но никому рассказывать не стал"…

Но не очень сильно обиделся и рассказал, что если вместо нынешнего мотора на двести двадцать сил поставить трехсотсильный оппозитник, то и разбег сократится до тех же сорока метров, а скорость (после того, как нижние крылья будут сложены) получится в районе двухсот пятидесяти километров в час. Или в районе трехсот, если еще и шасси сделать убирающимся…

Конечно, главному инженеру авиазавода такое построить не очень сложно. Но, во-первых, все это сначала нужно придумать, а во-вторых, всю механизацию крыла Павел собрал из бракованных деталей от Пе-2. Ну да, стволы к наганам тоже делали из бракованных от мосинок…

Поскольку авианосец пока был только один и служить ему предстояло на Каспии, я предложил Павлу "срочно изготовить четыре… нет, шесть таких же машин", а затем "провести доработки по части мотора и шасси": во Владивостоке строился уже совсем морской авианосец-морозильник для ловли рыбы в Тихом океане на базе типового рефрижератора. Пятнадцатитысячника, но длина палубы там была такая же, как и на "Волго-Доне", так что самолет и там пригодится. Под названием "Су-1" пригодится…

Да, талант – это врожденное. И хорошо, что мне удалось "ранее известных мне талантов" найти: кроме Павла Сухого прорезался и Сергей Ильюшин. Правда, летчиком в ту войну он не был, служил механиком на аэродроме, но Технилище как раз закончил. И пока работал у Петлякова, ну да ничего, подучится – и нужно будет ему отдельное конструкторское бюро учредить. Потому что я-то точно "знал", что он будет выдающимся конструктором. Но вот как выбирать среди тех, кто родился уже после моего попадания?