Наступили летние каникулы. Ваня повзрослел, возмужал и как будто остепенился. Хотя решение о переходе в другую школу было уже принято, он по-прежнему проводил много времени с Пашей, своим лицейским однокашником. Мальчишки вместе гуляли или секретничали то у одного, то у другого дома. Юле и Алексею очень нравилась эта закадычная дружба. Оба они с большим уважением относилась к Пашиным родителям и всячески поощряли и поддерживали замечательные отношения между ребятами.
Летние каникулы уже подходили к концу, и ничто, казалось бы, не предвещало беды. Но беда пришла. В самом конце августа, чуть ли не 31-го, когда Юля была на работе, зазвонил её личный мобильный. Звонила Пашина мама Элла Александровна, которая в панике сообщила Юле, что Паша с Ваней чего-то накурились, и Паше сейчас очень плохо. У Юли все похолодело внутри. Она сорвалась с работы, уже по дороге позвонила Алексею, и через час оба почти одновременно влетели, запыхавшиеся, в собственную квартиру.
Ваня был дома. Сидел в своей комнате на подоконнике и апатично взирал за оконное стекло с их седьмого этажа. Не сразу обернулся на возгласы родителей, а когда обернулся, то Юля заметила такую знакомую ей бледность, проступающую сквозь его летний загар. Ванины глаза были красными.
Его сидение на подоконнике не понравилось Юле, и она сказала тихим, но твердым голосом:
– Ваня, собирайся. Мы сейчас все вместе поедем к Паше домой, – она просто-напросто боялась оставить сына дома одного.
Ваня не ответил, но послушно собрался, и они отправились. Ехали молча, Юля ничего не спрашивала у Вани. Она сейчас чувствовала такое горе и такое разочарование, что у неё не было сил на выяснение деталей случившегося. К тому же, ей было страшно, что Ваня вдруг начнет паясничать или врать.
Они подъехали к Пашиному дому, вышли из машины и позвонили в домофон. Дверь подъезда открылась. В прихожей их встретили родители Паши, Элла Александровна и Дмитрий Иванович. Пройти дальше в комнаты им не предложили.
Юля не знала, что нужно говорить, и наконец у неё вырвалось главное:
– Где Паша?
– Паша там, в своей комнате, – ответила Элла Александровна.
По всей видимости, Паша услышал разговор. Он вышел в прихожую и подошел к ним. Тоже бледный, он шёл неуверенно, качаясь и придерживаясь за стены, с видимым усилием удерживая равновесие. Словно передвигался не по твёрдому полу, а по проходу самолета, попавшего в зону сильной турбулентности.
Юля бросилась к нему:
– Пашенька, милый, что с тобой? Как ты себя чувствуешь?
Тот ответил:
– Юлия Владимировна, мне очень плохо. У меня кружится голова, тошнит. Мне кажется, я умираю.
Юля в растерянности оглянулась на Ваню. Тот стоял, опустив голову.
Она снова обратилась к Паше:
– Пашенька, ты знаешь, как мы тебя любим. Мы готовы всё сделать, чтобы помочь тебе. Все, что тебе будет нужно! – она не знала, что еще добавить, и смотрела то на Пашу, то на его родителей.
– Спасибо, вы уже помогли, – сухо произнесла Элла Александровна.
Юля запнулась, пытаясь проглотить этот выпад, впрочем – вполне ими заслуженный. В разговор вступил Алексей:
– Элла Александровна, мы действительно готовы всё сделать, чтобы как-то исправить ситуацию. Просто дайте нам знать. И ещё. Вот телефон психолога в наркодиспансере, на случай, если Паше понадобится его помощь. Это очень хороший психолог, он очень помогает нам с Ваней… – Теперь уже запнулся и сам Алексей. Да уж, прозвучало глупее некуда: если психолог «очень помогает», то как могло случиться то, что сегодня случилось?
Но Элла Александровна, похоже, думала сейчас совсем о другом. Услышав слово «наркодиспансер», она как-то вся подобралась, почти окаменела. Юля понимала её реакцию: точно так же она сама реагировала, в первый раз услышав это слово полгода назад применительно к Ваниной ситуации.
Как побитые собаки, вышли они из Пашиного дома. Юле и Алексею и в голову не приходило обвинять Пашиных родителей в недружелюбии и негостеприимности. Напротив, Юля винила во всем себя и чувствовала нависшую над их сыном катастрофу.
«Неужели все напрасно? – думала она. – Неужели же мы никогда не выберемся из этого ада?»
Когда они втроем сели в машину, она, наконец, спросила:
– Ваня, сынок, ну как же так? Как же всё это могло произойти?
Тот посмотрел на неё исподлобья и сказал неуверенно:
– Ну что… Мы решили отметить окончание каникул.
Господи, как по-детски это прозвучало! Но какие недетские последствия были у этого «отмечания»!
А Ваня продолжал:
– Пашке стало плохо, но клин же клином вышибают, вот мы и решили, что ему надо добавить еще.
Все это было чудовищно.
Несколько дней Юля и Алексей ходили, как в воду опущенные, но позвонить родителям Паши не решались. Всю информацию о мальчике они узнавали от Вани. Хотя им и было известно, что Пашины родители запретили детям общаться, Паша все же оставался с Ваней на связи и сообщил тому, что чувствует себя лучше. У Юли немного отлегло от сердца: похоже, серьезных негативных последствий от этой эскапады юных лоботрясов удастся избежать.