Уроки химии

Как ни банально это звучит, но она познала оборотную сторону славы: быстротечность. Если Элизабет Зотт кого-то еще интересовала, то лишь тех, кому хотелось видеть ее в фартуке.

– Ты всегда можешь вернуться на телевидение, – сказала Гарриет, когда Элизабет со стопкой книг в руках пришла домой; ее сопровождал Шесть-Тридцать. – Сама же знаешь: Уолтер хоть сейчас примет тебя с распростертыми объятиями.

– Знаю, – сказала Элизабет, опуская книги, – но не могу через себя переступить. Хорошо еще, что повторные показы не прекращаются. Кофе? – предложила она, зажигая горелку Бунзена.

– Не успеваю. У меня встреча с адвокатом. Кстати, вот. – Гарриет достала из кармана фартука маленькие рукописные памятки. – Доктор Мейсон хочет обсудить новую форму для женской команды, а еще – лучше сядь – звонили из Гастингса. Я чуть трубку не бросила. Представляешь? Из Гастингса. Хватает же у людей наглости.

– А кто звонил? – спросила Элизабет, стараясь не выдать своего волнения.

Последние два с половиной года она ждала, когда же в Гастингсе заметят пропажу коробок Кальвина.

– Из отдела кадров. Не переживай. Я послала ее к черту.

– «Ее»?

Гарриет перебрала бумажные полоски:

– Вот. Некая мисс Фраск.

– Фраск не работает в Гастингсе, – с облегчением сообщила Элизабет. – Ее давно уволили. Она печатает проповеди для Уэйкли.

– Любопытно, – сказала Гарриет. – А представилась начальницей отдела кадров Гастингса.

Элизабет нахмурилась:

– Шутница.

После того как машина Гарриет выехала с парковки, Элизабет налила себе кофе и потянулась к телефону.

– Приемная мисс Фраск, на проводе мисс Финч, – ответил голос в трубке.

– Приемная мисс Фраск? – фыркнула Элизабет.

– Прошу прощения? – смешался голос.

Элизабет замялась.

– Извините, – сказала она. – А вы вообще кто?

– Это вы кто? – требовательно спросил голос.

– Ладно, ладно, – согласилась Элизабет. – Я подыграю. Говорит Элизабет Зотт, мне нужно поговорить с мисс Фраск.

– Элизабет Зотт, – повторили в трубке. – Уже смешно.

– Какие-то проблемы? – спросила Элизабет.

Ее выдала интонация. Собеседница отбросила сомнения.

– Ох, – выдохнула она. – Это действительно вы. Прошу прощения, мисс Зотт. Я ваша фанатка. Для меня большая честь вас обслужить. Ожидайте, пожалуйста, соединения.

– Зотт, – спустя мгновение прозвучал другой голос. Явилась – не запылилась!

– Ну здравствуй, Фраск, – ответила Элизабет. – Возглавляешь в Гастингсе отдел кадров? А Уэйкли знает, что ты увлекаешься телефонными розыгрышами?

– Зотт, три пункта, – затараторила Фраск. – Во-первых: статья – блеск. Всегда знала, что ты еще будешь мелькать на обложках, но чтобы в таком издании? Гениально. Желаешь подобраться к хору – иди туда, где молятся хористы.

– Что-что?

– Во-вторых: экономка у тебя – что надо…

– Гарриет – не экономка…

– Стоило мне сказать, что я звоню из Гастингса, как она послала меня куда подальше. Даже настроение мне подняла.

– Фраск…

– В-третьих: мне надо как можно скорее тебя увидеть: скажем, сегодня, где-то через час, если получится. Помнишь того богатея-инвестора? Он вернулся.

– Фраск… – вздохнула Элизабет. – Ты знаешь, я и сама люблю пошутить, но…

Фраск рассмеялась:

– Пошутить? Какие могут быть шутки? Нет, Зотт, слушай меня внимательно. Я вернулась в Гастингс, причем на самый верх, честное слово. Этот твой инвестор увидел письмо, которое я написала в «Лайф», и тут же со мной связался. Подробности лично, сейчас некогда. Я тут навожу порядок. Господи, обожаю разгребать завалы! Ну ты едешь или нет? Да, и еще. Сама не верю, что обращаюсь к тебе с такой просьбой, но ты не могла бы захватить с собой этого чертова кобеля? Инвестор жаждет с ним познакомиться.

Когда Гарриет вошла в адвокатскую контору «Хэнсон энд Хэнсон», у нее затряслись руки. Тридцать лет кряду, приходя на исповедь к своему духовнику, она жаловалась, что муж пьет, сквернословит и не посещает мессу, что обращается с нею как со своей личной рабыней, да еще и обзывается. И духовник тридцать лет кряду кивал, а потом втолковывал, что многое зависит от нее самой. Можно, к примеру, молиться о том, чтобы получше выполнять супружеские обязанности, или хорошенько приглядеться к себе, чтобы понять, чем она огорчает мужа, или уделять больше внимания своему внешнему виду.

Следуя его советам, она подписалась на женские журналы – это же библия самосовершенствования, на все случаи жизни. Впрочем, каким бы советам она ни следовала, ее отношения с мужем не налаживались. Более того, порой от этих советов становилось только хуже: вот, например, сделала она химическую завивку, «чтобы, – как говорилось в журнале, – его заинтриговать», так вместо этого мистер Слоун без умолку брюзжал, что от нее воняет. В конце концов, с появлением в ее жизни Элизабет Зотт она поняла, что новая одежда или другая прическа ей ни к чему. А требуется ей, скорее всего, нечто совсем другое: карьера. В журнальном бизнесе.

Неужели кто-нибудь в целом мире лучше разбирается в журналах, чем она сама? Да быть такого не может. И она способна доказать это на деле, поскольку точно знает, с чего начать. С публикации той статьи Рота, отложенной в долгий ящик.