Уроки химии

Он вздрогнул: над ним неожиданно зазвучал голос Элизабет.

– Господи, Элизабет! – воскликнул он. – Зачем так подкрадываться?

– Я не подкрадывалась. Ты сидел с закрытыми глазами.

– Я думал.

– Об огнетушителях? Я тоже. Скажем, три штуки. По нормам достаточно двух, но три практически исключат всякую вероятность трагедии. На девяносто девять процентов, а то и выше.

– О боже. – Внутренне содрогаясь, он вытер потные ладони о брюки. – Мне снятся кошмары? Почему я не могу проснуться?

– Тебя тревожит оставшийся процент, – сказала Элизабет. – Напрасно. Эта ничтожная величина – из области Божьего промысла, вроде землетрясения, цунами и прочих явлений, которые при нынешнем уровне развития науки предсказать невозможно. – Она сделала паузу, чтобы затянуть брючный ремешок. – Уолтер, правда, интересно, что люди до сих пор используют это выражение, «Божий промысел»? Для большинства Бог ассоциируется с агнцами, любовью, младенцами в яслях – и в то же время это так называемое милостивое начало расшвыривает ни в чем не повинных людей направо и налево, что обычно служит признаком некомпетентного руководства, а то и маниакально-депрессивного психоза. В психиатрической клинике таким пациентам назначают лечение электрошоком. Я это не приветствую. Электрошоковая терапия пока недостаточно изучена. Но не странно ли, что Божий промысел и электрошок имеют так много общего? И в первом, и во втором случае мы наблюдаем насилие: жестокое…

– Шестьдесят секунд, Зотт.

– …неумолимое, варварское…

– Элизабет, умоляю.

– Короче, поставим три штуки. Каждая женщина должна овладеть навыками тушения пожара. Начнем с забрасывания песком, а если не поможет, то перейдем к пенным и азотным огнетушителям.

– Сорок секунд, Зотт.

– А что это за штаны? – сквозь сжатые зубы еле слышно процедил Уолтер.

– В каком смысле?

– Известно в каком.

– Тебе нравятся брюки? Наверняка. Ты же постоянно их носишь, и я тебя хорошо понимаю. Это удобная одежда. Не беспокойся: я скажу, что это ты мне присоветовал.

– Нет! Элизабет, ни за что не…

– Вот ваш аспирин, мистер Пайн, – перебила его Роза, которая подошла сбоку. – Кстати, Зотт… дай-ка мне взглянуть на твое… так, хорошо… теперь поверни лицо в другую сторону… хорошо, прямо не верится. Ну, о’кей, готово.

– Зотт, десять секунд, – сказал оператор.

– Уолтер, тебе плохо?

– А вы уже сделали генеалогическое древо? – зашептал он.

– Восемь секунд, Зотт, – объявил оператор.

– Ты бледен как полотно, Уолтер.

– Задача… – еле выдавил он.

– Раздача? Но мне казалось, ты запретил раздачу реквизита публике.

Вернувшись на сцену, Элизабет обернулась к оператору со словами:

– А вот и мы.

– Не знаю, чем ты меня опоила, – напустился Уолтер на Розу, – но это зелье не помогает.

– Должно пройти время.

– Которого у меня нет, – отрезал Уолтер. – Дай сюда весь флакон.

– Вы уже приняли максимальную дозу.

– Да неужели? – взъелся он, выхватывая флакон у нее из рук. – Тогда объясни, почему здесь столько осталось?

– Теперь выкладываем вашу версию Швеции, – говорила Элизабет, – в эту вот комбинацию молекул крахмала, белков и жиров, уже раскатанную… то есть на нижнюю корочку, химические связи в которой возникли благодаря молекуле воды, аш-два-о, так что было достигнуто идеальное сочетание стабильности и структуры.

Элизабет помедлила, указывая припорошенными мукой руками на нижнюю корочку с выложенной на нее начинкой из овощей и курятины.

– Стабильности и структуры, – повторила она, глядя в публику. – Химия неотделима от жизни… по определению химия и есть сама жизнь. Но, как и ваша жизнь, пирог требует прочной основы. В семье такой основой служит каждая из вас. Это огромная ответственность и самая недооцененная миссия на свете, но на ней все держится.

Несколько женщин в студии горячо закивали.

– Теперь на минуту прервемся, чтобы вы полюбовались результатами своего эксперимента, – продолжала Элизабет. – Вы использовали изящество химических связей для создания корочки, которая и вберет в себя, и усилит вкус всех ингредиентов. Дополнительно проанализируйте начинку и задайтесь вопросом: чего недостает Швеции? Лимонной кислоты? Возможно. Хлорида натрия? Вероятно. Отрегулируйте. Когда вкус вас удовлетворит, накройте все это, как одеялом, верхней корочкой и защипните края – создайте уплотнение. Затем сделайте на поверхности несколько коротких надрезов – создайте воздуховод. Он нужен, чтобы дать молекуле воды пространство для преобразования в пар и выхода наружу. Иначе ваша кулебяка превратится в Везувий. Чтобы спасти местных жителей от неминуемой гибели, всегда делайте насечки.

Взяв нож, Элизабет сделала три коротких надреза сверху.

– Ну вот, – сказала она. – Теперь отправьте свое произведение в духовой шкаф, нагретый до двухсот градусов. Выпекайте примерно сорок пять минут. – Элизабет сверилась с настенными часами. – Похоже, у нас осталось немного времени, – сказала она. – Думаю, я смогу ответить на вопрос из зала.

Она покосилась на оператора: тот провел указательным пальцем по шее, как будто перерезал себе горло.

– НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, – беззвучно прокричал он.