Уроки милосердия

– А почему люди лгут? – отвечает мне Лео. – Он старик… У него старческий маразм… Он мазохист… Кто знает? Пока нам даже неизвестно, был ли он там. Он мог прочесть книгу и пересказать вам ее содержание. Это вовсе не означает, что это его собственная история.

– Несмотря на то, что у вас есть дело, на котором значится его имя?

– Он уже однажды назвался вымышленным именем, – замечает Лео. – Это может быть очередная выдумка.

– Как нам тогда удостовериться, что он настоящий Райнер?

– Есть два пути, – отвечает Лео. – Он будет продолжать вести с вами задушевные беседы и в итоге проговорится о том, что есть в этом досье, – это секретная информация СС, ее не узнаешь, пересматривая канал «История». Или нам нужен очевидец, который помнит его по лагерю. – Он касается газетной вырезки и фотографии с регистрационной формы нацистской партии. – Человек, который может точно сказать, что эти двое – один и тот же человек.

Я смотрю на бриоши, уже не горячие, но ароматные и теплые. На мраморную столешницу капнуло варенье. Бабушка рассказывала, как отец любил загадывать ей загадку: «Что нужно разломить, чтобы собрать семью вместе?»

Хлеб, разумеется.

Я вспоминаю об этом и, хотя и не религиозна, молюсь о том, чтобы она меня простила.

– По-моему, я знаю человека, который может помочь, – признаюсь я.

– Говори, что хочешь, – возразил Дамиан. – Я только пытаюсь тебя уберечь.

Я открыла дверь, потому что ждала Алекса, и увидела на пороге капитана. Я сказала ему, что занята, и не солгала. На этой неделе дела пошли лучше. Мы не успевали выпекать багеты, чтобы удовлетворить спрос. Мои булочки были вкуснее, чем все, что когда-либо пек отец. Алекс шутил, что он знает секретный ингредиент, но никогда не признается мне, что это. По его словам, тогда никакого секрета не останется.

Теперь я слушаю, как Дамиан читает мне нотации в кухне.

– Упырь? – удивляюсь я. – Это всего лишь сказки.

– На пустом месте они не возникли бы! А какое еще можно найти объяснение? Домашний скот – это одно, Аня. Но это… это чудовище охотится на людей.

Конечно, я слышала об упырях. О живых мертвецах, которые, не обретя покоя, вставали из своих могил и питались кровью живых. Упырь, если придется, будет пожирать и собственную плоть.

Старуха Сэл, которая торгует на городской площади корзинами, слишком суеверна. Она даже близко не подходит к черной кошке, бросает соль через плечо, а в полнолуние носит одежду навыворот. Это она прожужжала всем уши, что наш городок держит в страхе упырь, – она начинала нашептывать о нежити, как только мы выставляли свой товар на рынке. «Их можно увидеть в толпе, – говорила она. – Они живут среди нас, у них красные щеки и губы. После смерти они завершают свое перевоплощение. Если это произошло, уже ничем не поможешь. Единственный способ убить упыря – отрубить ему голову или вырвать сердце. Единственный способ защитить себя – глотнуть его крови».

Я не обращала внимания на болтовню старухи Сэл и не буду обращать внимания на Дамиана. Я скрестила руки на груди.

– И чего ты от меня хочешь?