Уроки милосердия

Но это не имело значения. Собралась толпа, чтобы поглазеть на наказание, насладиться болью создания, которое стало причиной их страданий. В свете луны исполосованное тело Алекса блестело от пота, извивалось в агонии, когда он пытался вырваться из пут. Жители городка плескали ему в лицо водой, уксусом, посыпали раны солью. Пошел легкий снег, покрывая белым одеялом площадь, – пасторальная открытка, если не обращать внимания на жестокость в самом ее центре.

– Пожалуйста! – взмолилась я, вырываясь из рук солдат, которые сдерживали зевак, чтобы схватить Дамиана за руку. – Вы должны остановиться!

– Почему? Он же не остановился. Тринадцать человек погибли. Тринадцать!

Он кивнул солдату, тот обхватил меня за талию и оттянул назад. Дамиан снова поднял плеть и, разрезав ею воздух, рассек плоть Алекса.

Я поняла, что не имеет значения, виноват Алекс или нет. Дамиан знал, что жителям просто необходим козел отпущения.

Щека у Алекса рассечена. Лицо его невозможно узнать. Рубашка свисает лохмотьями. Он упал на колени.

– Аня! – выдохнул он. – У… уходи.

– Ублюдок! – заорал Дамиан. Он так сильно бьет его по лицу, что кровь из носа брызгает фонтаном. Голова Алекса откидывается назад. – Ты мог ее ранить!

– Прекратите! – завопила я, ударила солдата, который меня держит, по ноге и бросилась к Алексу. – Вы его убьете! – рыдала я.

Алекс обвисает у меня на руках. На лице Дамиана вздуваются желваки, когда он видит, что я пытаюсь поднять его.

– Невозможно убить того, кто уже мертв, – холодно произносит он.

Неожиданно сквозь толпу прорвался солдат, чтобы отсалютовать Дамиану:

– Капитан! Очередное убийство.

Жители деревни расступились перед солдатами, которые несли тело жены Баруха Бейлера. Горло у нее вырвано, глаза открыты.

– Нигде нет сборщика налогов, – доложил один из солдат.

Я выступила вперед, когда Дамиан опустился перед жертвой на колени. Тело женщины еще теплое, от крови идет пар. Убийство произошло всего несколько минут назад. Когда Алекс был здесь, когда его избивали…

Я оборачиваюсь, но веревки, которые опутывали его всего минуту назад, извиваются в снегу, как гадюки. В мгновение ока – за время, которое потребовалось воинствующей толпе, чтобы понять, что человека осудили напрасно, – Алексу удалось бежать.

Минка

Отец заранее оговаривал со мной детали своих похорон.

– Минка, – говорил он жарким летом, – позаботься о том, чтобы на моих похоронах был лимонад. Свежий лимонад для всех.

Когда на свадьбу сестры отец надел взятый напрокат костюм, то сказал:

– Минка, на моих похоронах ты должна позаботиться о том, чтобы я выглядел таким же элегантным, как сегодня.

Эти разговоры безмерно расстраивали маму.

– Абрам Левин, – возмущалась она, – у девочки от твоих разговоров будут кошмары!

Но папа только подмигивал мне и говорил: