Уроки тьмы

Это была настоящая победа «ограниченных» возможностей слепого художника над «неограниченными» зрячих, которая состоялась в 2006 году благодаря искреннему признанию и поддержке коллег. Она окрылила Олега, придав ему силы и вдохновение, поставив его в один ряд с профессионалами, к которым он сам себя не причислял, но стремился к этому всей душой, черпая знания и приобретая опыт. И то, что на выставках никогда не указывалось, что это работы незрячего скульптора, сближало его с коллегами, а не отторгало его от них невидимой ширмой людской безучастности.

– Олег, ты не задремал случайно? – неожиданно произнёс знакомый женский голос.

– Светлана, это ты? Как я рад, что тебя встретил! Как раз о тебе вспоминал, – ответил Олег.

– Ты, я знаю, работы сдал. И я тоже. Хочешь, довезу до дома на своей «малышке»? Сегодня мне в твою сторону, – сказала Светлана и присела на диван, шелестя пакетами.

– Не то слово! Просто подарок судьбы, – обрадовался Олег, предвкушая интересную беседу в дороге со Светланой Мельниченко, которая, не задумываясь, дала ему рекомендацию и всегда без просьб предлагала свою помощь, тонировала его автопортреты, давала дельные советы. Она была на редкость светлым человеком и ассоциировалась у него с солнышком. И работы её были такие же солнечные, изящные, лёгкие, выполненные из папье-маше и стилизованные под бронзу, от которой она сознательно ушла из-за дороговизны и тяжести материала.

– Пока посиди и посторожи мои вещи, я скоро приду, – сказала Светлана и придвинула к нему сумку с пакетом. Вблизи послышались разговоры, кто-то присел на диван.

– Что это за выставка «Арт-милосердие» для хосписа?

Впервые слышу такое. И зачем это надо? – спрашивал мужчина.

– А тебе что, жалко? Там люди безболезненно отходят в мир иной месяцами, и что им – на пустые стены смотреть? – ответил другой.

– Ужас! Я не хочу, чтобы моя работа была там, – ответил первый.

– Трус ты, Серёга. Боишься заразиться через свою акварель? Все там будем. Это как из одной комнаты перейти в другую, – подключился женский голос.

– Наталья, а ты что, согласилась? – спросил мужчина.

– Сразу же. Более того, я эту работу хоспису оставляю в дар. У меня ведь бабушка тяжело умирала от онкологии, когда я была девчонкой. Всё просила ей что-нибудь красивое показать, даже колыбельную спеть…

– А что, многие согласились? – заинтересовался Сергей.

– А тебе не всё равно? Или ты как баран в стаде – куда все, туда и ты? – раздражённо произнёс первый мужчина.

– Отстань от него, Саня, пусть его гениальные полотна пылятся на полках, чем работают на людей. Всё, пошли на развеску, пока все места не заняли, – сказала Наталья и поднялась с дивана, зашелестев бумагой. Наступила тишина.

Олег прокручивал в голове невольно услышанный разговор, возвращаясь мыслями к наболевшей теме – происходило какое-то неуловимое разделение общества на две половины. На одной – живут и действуют здоровые, на другой – остальные, вытесненные здоровыми: больные, калеки, слепые, старые, – все те, кого избегают, кого не хотят видеть рядом с собой, кого воспринимают балластом общества, считая, что это проблема не их личная, а государственная, то есть ничья. Но никому в голову не придёт мысль о том, что эти половины уже начинают уравниваться в количественном выражении. Здоровых становится всё меньше, а нездоровых – больше, да ещё и с самого рождения. Что-то не так идёт в жизни. Отчего, почему, и как остановить это?

Подошла Светлана, прервав его внутренний монолог.

– Теперь двигаем. Сначала к твоему дому, Олег, потом мои дела в твоём районе. День пролетел незаметно. Ты знаешь, мне порой приходит в голову бредовая мысль, что Земля быстрее стала вращаться вокруг Солнца, поэтому восходы быстрее сменяются закатами, время уплотняется, часы быстрее тикают, а я из-за этого ничего не успеваю. Вот так! – сказала она, посмеиваясь, беря его под руку.

Светлана даже представить себе не могла, что попала своим шуточным высказыванием в его затаённую сферу подсознания, где Вселенная давно уже была для него родным домом. С наступлением тотальной слепоты она как бы приблизилась к Олегу вплотную, стала для него доступной средой обитания, в которой он мог запросто общаться со звёздами, мысленно дотрагиваясь до любой из них. Лишь ослепительное солнце не показывалось ему в этой бездне, но тепло его он всегда остро ощущал извне. Оно исходило в первую очередь от людей, от их сердец, слов, поступков, интонаций, прикосновений и, конечно, от любви его Валентины, которую он представлял своей солнечной планетой, кружась вокруг неё…

Они спустились к выходу, сели в её «малышку», которая затарахтела уютной печкой, согревая ноги, и стали продвигаться короткими рывками по забитой машинами Большой Морской. От Светланы шло солнечное тепло, обволакивающее душевным покоем. Он не заметил, как задремал, а потом и впал в глубокий короткий сон, который приходил к нему только дома, под надёжной защитой родных стен и его Валентины.